Написана книга тоже была прекрасно – по крайней мере, меня она этим зацепила: Гарри уловил их жизнь, нашу жизнь, сделал ее узнаваемой, но и многое в нее привнес. Были слова и фрагменты, от которых у меня всегда перехватывало дыхание, сколько бы я их ни читал. Но, как это бывает с тайнами, вскоре мне стало тяжело выносить ее в одиночку. Хотелось с кем-нибудь поделиться. С Мэдди я книгу обсуждать не мог. Наши приятели по гольфу для этого не годились. И даже такие старые друзья, как Нэд и Сисси, которых мы теперь редко видели, вряд ли могли высказать объективные суждения.
Выход был только один. Я связался с Клэр. Прошло почти десять лет, ее было нелегко найти, но в конце концов я ее отследил. Она, конечно же, удивилась, когда я объявился, но была достаточно любезна, чтобы согласиться встретиться со мной за ланчем. Жила она теперь в Олд-Гринвич и попросила встретиться где-нибудь рядом с Центральным вокзалом. В этих краях я знал только йельский клуб, который и предложил.
В назначенный день – я постарался замести следы, сказав Мэдди, что у меня ланч с важным клиентом, которых в последнее время все меньше и меньше, – я вхожу в клуб впервые за много месяцев, и Луис приветствует меня у входа.
– Рады снова вас видеть, мистер Жерве, – говорит он. – Надеюсь, зима у вас прошла хорошо.
Я явился заранее, поэтому жду внизу, в холле. Ее поезд должен прийти в половине первого. В начале второго Клэр входит в клуб. Волосы у нее теперь длиннее, лицо не такое свежее, как прежде, но все еще красивое, миндалевидные глаза, пухлые приоткрытые губы. На дворе конец апреля, Клэр в элегантном сером пальто, под ним скромное, но прекрасно скроенное палевое платье до колена. Она пополнела, но ноги по-прежнему хороши. Я замечаю у нее на руке обручальное кольцо и еще одно, с крупным бриллиантом. Я встаю ей навстречу.
– Здравствуй, Уолтер, – произносит Клэр, протягивая мне руку. – Давно не виделись.
– Спасибо, что согласилась приехать – путь неблизкий.
– Я пользуюсь любым предлогом, чтобы съездить в Нью-Йорк.
– Сколько ты живешь в Олд-Гринвич?
– Четыре года.
Мы поднимаемся в обеденный зал. Там тише и уютнее, чем в шумном зале внизу. Я вижу за столиками нескольких знакомых и киваю им. Метрдотель, Мануэль, удивлен и рад меня видеть. Я тепло жму ему руку, и он приглашает нас за столик. Хотим ли мы чего-нибудь выпить, спрашивает он.
– Мартини? – спрашиваю я у Клэр.
– Нет. – Она улыбается. – Больше никаких мартини. Просто воду с газом, пожалуйста.
– А я выпью, если не возражаешь, пусть мой врач меня и осудит. С «Бифитером» и цедрой, пожалуйста, хорошо взболтанный.
Мануэль уходит с заказом, и я поворачиваюсь к Клэр, внимательно рассматривая ее.
– Рад тебя снова повидать, – говорю я. – Очень хорошо выглядишь. Жизнь за городом тебе на пользу.
Хотел бы я сказать то же самое про себя. Я, правда, только что вернулся из Флориды, и у меня красивый загар, но врач сетует на высокий холестерин и твердит, что мне надо сбросить фунтов двадцать.
Она смеется. Тот же смех. Серебряный колокольчик.
– Ох, не знаю. Наверное, грех жаловаться, но иногда я скучаю по Нью-Йорку.
– Почему ты туда переехала?
– Дэвид, мой муж, оттуда родом, и мы решили, что детей лучше растить там. Он каждый день ездит на работу, а я сижу дома с детьми.
– Сколько их у тебя?
– Пока двое мальчиков, но я на шестом месяце, жду третьего.
– Поздравляю. Сколько мальчикам?
– Девять и три.
– Чудесная жизнь.
– Да. Немного скучно, но у нас там замечательные друзья, и мы с Дэвидом стараемся проводить хотя бы одни выходные в месяц вдвоем в Нью-Йорке. Останавливаемся в отеле, ходим в театр, встречаемся с друзьями, осваиваем новые рестораны.
– А где работает Дэвид?
Муж Клэр работает в финансовой сфере. В крупном банке, но подумывает через пару лет начать свое дело. У него гарвардская степень МВА. Познакомились на вечеринке. Медовый месяц провели на Галапагосах.
Мы какое-то время болтаем о ее жизни.
– А ты как, Уолтер? Как Мэдди?
Я рассказываю. Про Мэдди, про то, что случилось за годы, прошедшие после катастрофы. Как изменилась наша жизнь. Про наш брак. Флориду. Но не про книгу.
Приносят ланч. Я заказал мучной суп и стейк с кровью. Балую себя при первой возможности. Клэр ограничилась лососем, большую часть которого оставляет на тарелке.
– Так зачем ты хотел меня видеть? – спрашивает она. – Не верю, что ты мне ни с того ни с сего позвонил после того, что случилось, спустя столько лет, просто чтобы поболтать ни о чем.
И я рассказываю ей о рукописи, о том, что я – единственный, кто ее читал. О том, как она хороша, что перечитываю ее каждый год. Еще я даю ей понять, что она вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Так ли все было в действительности? Так ли все происходило? В ней слишком много пробелов. Может, Клэр поможет мне их заполнить?
– Это было очень давно, Уолтер, – говорит она. – Я была так молода.
Но я настаиваю, и Клэр в конце концов уступает. Мы говорим об их романе, о Париже, у нее на глаза наворачиваются слезы, когда я вторгаюсь в слишком личное. Мне нужны подробности, которые бывают болезненными.
– Я об этом долго не вспоминала, – произносит Клэр. – Старалась не думать.
Она встает, извинившись, и уходит в туалет. Когда она возвращается, вид у нее более спокойный. Макияж приведен в порядок.
– Прости, – говорит она.
Мы заказываем кофе.
– А выяснили, что случилось? В чем причина катастрофы? – спрашивает Клэр.
– Отчеты не дали однозначного ответа.
Она кивает.
– Как думаешь, что произошло?
Этот вопрос я задавал себе много раз. Даже нанимал частных детективов, чтобы просмотреть медицинские отчеты и доклад комиссии по безопасности на транспорте.
– Не знаю, – отвечаю я. – Вопреки тому, что писали в газетах, я не верю, что Гарри сделал это нарочно. Книга шла хорошо. Он обожал Джонни и никогда бы не причинил ему зла. И он по-прежнему любил Мэдди, сказал мне, что постарается вернуть ее. Более того, я уверен, она бы его приняла. Насколько я могу судить, у него не было причин убивать себя и сына.
– Тогда что?
– Вероятно, ошибка пилота, но Гарри был опытным летчиком. Могло заблокировать клапан. Или они столкнулись с птицей. Комиссия не нашла признаков технической неисправности, но самолет сильно пострадал. Конечно, производители прислали своих адвокатов, те утверждали, будто дело не могло быть в самолете, размахивали пачками документов, подтверждающих надежность самолета и самой конструкции. Нет, это загадка.
