Утром полковник впал в отчаяние: что он здесь делает? Начинала казаться никчемной идея — проникнуть на «чужую» территорию и там произвести сбор «данных. И что дальше? Произвел? Промок ночью до нитки. От товарищей по «партии» ни ответа ни привета. Не отвечают на звонки.
Так по крайней мере он чувствовал себя минут пять назад. Зато теперь вдохновился. У Марины Валериевны муж — директор ЧОПа. А Рябоконь их партнер. По несчастью. Все равно придет конец той ниточке, которая все время вьется. Михалыч с утра вдоволь нанюхался запахов из вытяжной трубы. Запах был такой, что хоть противогаз надевай. По-видимому, на подпольном предприятии осуществлялся какой-то технологический цикл. Обычно такой запах бывает на фармацевтических фабриках. Теперь бы дождаться заключения эксперта. Леонидов должен разобраться. Для того он сюда и направлен. Только бы не оказался под властью злых чар. К проникновению в подполье приготовлено все: оружие, боеприпасы, люди, дешифратор сигнала (он же пульт управления дверью). Люди — это он сам, Леонидов, Иванов с Коркиным да еще, может быть, Бутылочкин. Но он гражданский. Ему нельзя рисковать. Ночь — самое подходящее время для проведения операции. Они войдут внутрь. И когда убедятся, что там действительно помещалось подпольное производство, произведут официальный осмотр и выемку. Заниматься этим будет, на свой страх и риск, начальник РОВД Иванов. Кожемякин и Леонидов отойдут в сторону. Если не удастся собрать доказательства, предприятие уничтожат, не оставив от него и следа. Но после этого подобная гниль прорастет в другом месте. И в том и другом случае против Коня Рыжего не будет ни одного свидетеля. Он сам не признается, что имел на предприятии подпольную фирму. База большая. Откуда ему знать, кто у него там еще свил гнездо. А косвенные доводы — плохое доказательство.
Михалыч набрал номер и обрадовался, когда услышал знакомый голос.
— Слушаю, Леонидов…
— Как наши успехи? — спросил полковник.
— Все подтвердилось. С утра я сидел в Интернете. Полным ходом идет отмыв грязных денег. В том числе взятых со стороны. Действуем по плану. Без изменений. Кроме того, дама сердца отвела и для себя небольшой ручеек. Но это тема отдельного разговора. Информация пошла по каналам МВД.
— Понял…
— Может, нам не следует торопиться, а просто свернуться и ждать? Или вообще уйти…
— Чтобы улита снова втянула рожки? Я не согласен, хотя база уже действует мне на нервы.
— Тогда по плану. Сегодня ночью…
Они отключились.
Свернуть работу! Не для того он здесь торчит третий день. Ящики еще не все вывез из тупика. И вообще он выстрадал собственную роль. До такой степени, что в голове скоро действительно заведутся насекомые.
— Но! Милый! — Михалыч трогается с места. — С божьей помощью как-нибудь.
Михалыч развернулся и поехал ворошить промокшее насквозь сено. Остановился у вытяжного отверстия. Расширил ноздри, втягивая запахи. Конец рабочего дня, но технологический цикл, похоже, заканчивать не собираются. Энтузиасты! Стахановцы! Медаль сутулого им обеспечена…
— Действительно, запашок как в аптеке, — проворчал и принялся черешком граблей поддевать снизу прибитую дождем траву, чтобы чем-то себя занять. Он помнит, кем должен оставаться в чужих глазах.
Михалыч переворошил половину покоса, когда из-за угла вышел и в его сторону направился охранник.
— Слышь, ты! Иди-ка сюда! — крикнул тот издали и остановился. Командовать легче, чем понапрасну ноги бить.
— Чо тебе надо? — спросил Михалыч. — Я тебе не должен. Надо тебе — иди, — и почувствовал, как пробежал в груди огонек азарта. Он хоть и с дурцой, но гордый. Кроме того, не подписывался бегать на полусогнутых.
Охранник нехотя ковылял.
— Чо ты не идешь? Глухой, что ли? — и смотрит жгучим взглядом.
«Ты на меня хоть как сегодня смотри! — подумал Михалыч. — Командовать будешь, сидя у параши…»
— Чо ты хочешь?! По зубам, в натуре? Нацепил свои звездочки и думаешь, что тебя боятся… Бегать за тобой?!
— Чо ты расстроился-то? Звездочки мои. Могу удостоверение показать. Михаил Иванович Калинин вручал мне. Всероссийский староста. Знаешь небось такого? Лично. На втором съезде Советов…
— Да ладно! Понял я, — перебил он, сморщив лицо. — Передать я пришел, чтобы ты по двору не мотался больше. Директор вообще сказал, чтобы завтра забирал отсюда свое сено и убирался. Понятно? Ночь переночуешь — и вали. Сегодня у него гости вечером. Баню велел приготовить. Так что, ты будь добрый, не мотайся по двору… Если жить хочешь, дурак…
Какой бы ни был дурак, а понял. Стоит и молчит, вытянув руки по швам. Дошло без переводчика.
— Тогда я пошел, — сказал охранник и развернулся.
— Лягу я спать, начальник! — крикнул ему в спину Михалыч. — Под телегу! Сенцо к завтрему продует, смечу в стожок и уйду!..
Принялся вить гнездо под телегой. Раньше ляжешь — раньше встанешь. И вообще агент должен среди ночи иметь бодрый вид. Ночью он должен думать лишь об одном — живому бы самому остаться и операцию провести на высоком уровне. Второе без первого никак невозможно.
Глава 22
Мэр со своим помощником обсуждали проблему ветеранов. Их всего-то шестьдесят тысяч по стране осталось — участников той войны. Можно поднять пенсии. Однако от мэра этот вопрос не зависит. Дров привезти там или телефон установить — это да. Здесь власть города кое-что способна. И то не в полной мере: все-таки еще достаточно много этих стариков. Численность их сокращается. Но кто их знает — возьмут и перестанут умирать. Тогда точно не будет исполнена «программа развития», рассчитанная на целых десять лет. С другой стороны, без них тоже будет тоскливо. Особенно во время выборов. Всем известно, как формировался менталитет. Поэтому на выборы бегут в основном те, кто имеет к тому врожденное пристрастие, то есть старики.
Звонок телефона прервал философические рассуждения чиновников. Рябоконь к вечеру загрустил и решил сделать званый обед. Или ужин. Прямо у себя по месту работы. В гостевом доме. С баней. Вениками. Девочками. И пивом. Заодно обсудить назревшие проблемы. Надумал наконец-то. А ведь проблемы, возможно, даже перезрели. Придется ехать. Не забывают Шуру. С ним по-прежнему считаются. Это говорит о многом. О силе закона. Не того, который в кодексах содержится, а того самого.
— Кто еще будет? — спросил мэр.
— Да все наши и никого постороннего, — уклончиво ответил Рябоконь.
— Ну, все-таки?
— Главный рыбак области будет, — вынужденно перечислял тот, — потом ресторанный деятель, а также хранитель наших бабок… Остальное по мелочам. Говорю, все наши. Заодно обсудим вопросы нашего взаимодействия.
Вот он как запел. О взаимодействии заговорил.
— Хорошо. Жди… Буду…
Мэр положил трубку и отпустил помощника. Пусть занимается подготовкой поправок. Время еще есть. Пять часов всего на часах. И вновь за трубку.
