Насти не было.
— Эй, а где Настька? — оторопел Бархударов. — Я же велел тебе не выпускать ее! Где она?!
— Да в ванной заперлась. Ревет, как корова, уже битый час. Ты тоже хорош — оставил ее на меня, а что мне с ней делать? Я с ней и так, и сяк, а она…
— То есть как — заперлась? Ты соображаешь, что делаешь?! Она может такое натворить!
Бархударов опрометью кинулся к ванной. Под дверью лежала Лаки. Отпихнув собаку ногой, Бархударов принялся трясти ручку. Ирка пожала плечами и демонстративно ушла в кухню.
— Настя, это я! Открывай!.. — Бархударов постучал. Ответа не последовало. — Ирка! Я дверь вышибаю! — Бархударов приготовился к разбегу.
— Я тебе вышибу! Я тебе мозги вышибу, придурок! — заорала из кухни Ирка.
Неожиданно задвижка щелкнула изнутри, и дверь распахнулась.
Настя сидела на унитазе и плакала, закрыв лицо руками.
— Фу… Слава богу! — облегченно вздохнул Бархударов.
Он опустился перед ней на корточки, взял ее прозрачную ладошку и сразу позабыл обо всех обещаниях, данных им следователю.
— Настюш, слушай меня внимательно. Я только что был в милиции.
— Что?.. — Убрав со лба спутанную прядь, Настя подняла на него белесые от слез глаза.
— Ну, да, да. Теперь-то чего бояться, хуже уже не будет.
— О господи! — Настя опять заплакала. — Я тебя просила? Просила? Зачем ты…
— Ну, прости, малыш. Но я хорошо сделал, что пошел. Слушай, что узнал. Колян тебе неправду сказал! — И, набрав побольше воздуху, Бархударов вдохновенно соврал: — Витька живой.
— А?.. — Настя впилась ногтями в его руку и замерла.
— Понимаешь, Колян-то сам в больнице. В шоке он. С ним психиатры работают. Они говорят, что не видел он ничего. Это все фантазии его, плод помутившегося рассудка. Мне так следователь и сказал. Классный дядька, между прочим.
Бархударов тараторил в надежде, что Настя не задаст главного вопроса. Но она все-таки спросила:
— Но если все так, то где же Витя? Ведь Колю-то отдали.
Задумываться было нельзя, и Бархударов сочинял на ходу:
— Это пока неизвестно. Но ты надейся. Логово то бандитское нашли, где их держали. Нет там никого. И следов насилия никаких. Скорее всего отпустили Витю или убежал он. Витька все-таки пограничник бывший, парень не промах, не дался бы он им просто так. Если бы убрали они его, он бы сопротивлялся, а там никаких следов драки или чего-нибудь такого. Усекла? Ждать надо.
Настя подошла к раковине, пустила сильную струю холодной воды и тщательно умылась. Бархударов молча следил за ее действиями. Настя причесалась, собрав волосы в тугой хвост.
— Пусти меня, — она слегка толкнула застывшего на пороге Бархударова. — Я домой поеду.
— Я тебя не пущу.
— Тогда поехали вместе, потому что ты меня не остановишь.
И такая была решительность во всей ее хрупкой фигурке, что Бархударов сдался. Он помнил о том, что сказал ему следователь по поводу осторожности, но понимал, что Настю не удержать. Он-то, дурак, хотел как лучше, и вот чем обернулось его вранье во спасение.
— Ирка! — крикнул он в кухню. — Мы сейчас отъедем. Если что, мы у Насти. Звякнем тебе оттуда. Лакмайстера тоже забираем.
— Ай, да делайте вы что хотите! — устало зевнула Ирка.
Лаки, она же Лакмайстер, возбужденно закрутилась в прихожей, не давая Насте обуться.
— Да, моя девочка, домой едем, домой. — Настя наклонилась и поцеловала ее в холодный, мокрый нос.
— Эй, дети мои, а у вас деньги-то есть? — неожиданно выплыла Ирка. — Время позднее, да вы еще и с собакой. Сдерут с вас по полной программе.
Об этом они в суматохе не подумали, и Бархударов стал растерянно хлопать себя по карманам.
— А ну-ка отвернись, — приказала ему Ирка.
Тот послушно отошел и встал носом в угол.
Ирка встала на цыпочки и достала с верхней полки в прихожей пожухлую косметичку. Вытащив из нее две купюры, она протянула деньги Насте.
— Вот, бери. На туфли откладывала, да уж зима скоро, на сапоги все одно не хватит.
— Я отдам, — пообещала Настя.
— Да ладно, чего там… — пробурчала Ирка.
— Ирка, ты человечище! — Маленький Бархударов подпрыгнул и чмокнул ее в подбородок.
Глава 46
Время было уже за полночь. Они прошли темными, пустынными дворами до Ленинградского шоссе. Бархударов, покуривая, голосовал на обочине. Машин было немного. Некоторые притормаживали, но водители, завидев огромную собаку, даже не торгуясь, уезжали прочь.
Бархударов искоса поглядывал на Настю. Но, к его удивлению, она совсем не нервничала. Скорее наоборот. Она была как-то радостно возбуждена и, поглаживая Лаки по голове, приговаривала:
— Потерпи, девочка. Скоро будем дома. А там, глядишь, и папа наш приедет.
«Бог мой, что же я наделал! Шансы-то практически нулевые. Ведь не вернется Витек. Был бы жив, уже объявился бы. Второй раз придется ей хоронить его. Ладно, доберемся до дому, там видно будет, поговорю с ней, подготовлю».
Нашелся один смельчак в микроавтобусе и за двести рублей согласился скинуть их всей компанией до Трифоновки.
Лифт почему-то не работал. Бархударов насторожился.
— Настюш, вы с Лаки побудьте во дворе. Я первым поднимусь, разведаю там все и спущусь за вами.
— И речи быть не может. Пойдем все вместе, — возразила Настя.
— Даже думать не моги, — отрезал Бархударов. — Я и так пошел у тебя на поводу. Теперь я начальник. Вот если через пятнадцать минут не вернусь, тогда собирай соседей и поднимайтесь всей толпой. Лаки, — обратился он к собаке, — на тебя вся надежда. Охранять, — отдал он ей приказ.
Лаки поняла и прижалась к Настиной ноге.
— Ладно. — Настя отошла и села на скамейку. Она посмотрела на свои окна — там было темно. — Бархударов, миленький, ну нет же никого, пойдем вместе.
— Насть, ну ты что думаешь? Если вдруг есть кто, то они при полной иллюминации сидеть будут? Это же глупо. Я аккуратненько, просто послушаю под дверью. А там видно будет. Сама рассуди, мы должны страховать друг друга. Вот сиди и страхуй. Если попрется кто незнакомый, постарайся его разглядеть. И в любом случае раньше чем через пятнадцать минут тревогу не объявляй. Все, я пошел.
Бархударов набрал код и скрылся в дверях.
Он осторожно поднимался по лестнице, минуя плохо освещенные пролеты. В доме шла обычная жизнь — ревели канализационные трубы, сквозь закрытые двери доносились звуки доставшей всю страну рекламы, запах жареной картошки растекался по всему подъезду. Подбираясь к шестому этажу, он учуял папиросный дым и услышал мужские голоса. Бархударов замер и попытался вникнуть в разговор.
