Он обхватил ее за талию и крепко прижал к себе.
— Милая, единственный разговор, который я готов вести сейчас, не нуждается в словах.
— Пожалуйста, Брайс. Мне нужно кое-что тебе сказать.
Он зарылся носом в ее шею, потом вздохнул и приподнялся, опираясь на локоть, готовый дать ей все, но пусть она поторопится.
— Я весь внимание.
— Насчет ожерелья… — Она затаила дыхание, гадая, что он скажет.
Его глаза округлились.
— Медальон? — Он потянулся к своему сюртуку, лежащему на полу, порылся в кармане и положил медальон на ее живот. — Полагаю, это твое.
— Ты нашел мой медальон, который подарила мне мама! Где ты его нашел?
Брайс помедлил, потом пожал плечами:
— Я нашел его на полу рядом с телом Сансуша в том доме на Паффинз-лейн. Я собирался сказать тебе об этом раньше, но забыл.
Пейшенс наклонилась к Брайсу и поцеловала его.
— Не знаю, как этот человек завладел моим медальоном, но я горевала, что потеряла его.
— Ну а теперь, когда с этим вопросом разобрались, как насчет?..
Пейшенс задержала его еще на минуту.
— Но я говорила не о моем медальоне. Ты оставил изумрудно-бриллиантовое ожерелье на подушке в наше последнее совместное утро в Лондоне. Ты хотел избавиться от меня?
— О чем, черт возьми, ты говоришь? Это ожерелье — наша фамильная драгоценность. Я пытался сказать, что люблю тебя и собираюсь сделать тебе предложение, когда вернусь.
— Но ты подарил графине ожерелье, когда хотел, чтобы она убралась из твоей жизни. Я подумала, что от меня ты тоже хочешь избавиться.
Он заключил ее в объятия, чтобы утешить, его правая рука нашла и стала ласкать ее мягкий розовый сосок, пока он не напрягся от его нежных ласк.
— Никогда. В то утро у меня был разговор с леди Элверстон, она сказала, что я должен жениться на тебе. У меня уже была готова лицензия на брак.
— Колетт обманом заставила меня написать то письмо. Она сказала, что оно для капитана.
Брайс поморщился:
— Я думал, это может быть ответ.
Когда Пейшенс, которой не терпелось поделиться своей частью этой истории, в подробностях рассказала, как Колетт оставила записку капитану, на лице Брайса отразилось сочувствие к боли, которую наверняка испытал его друг. Когда она рассказала, как трое грабителей могил спасли ее от погребения заживо, он еще крепче прижал ее к себе. Брайс сказал ей, что констебль сообщил ему, что эту же самую троицу поймали вербовщики, и теперь они на корабле, направляющемся в Испанию.
— Я никогда не думал, что она может быть такой злой. Больше я никогда не выпущу тебя из виду. — Брайсу было все равно, что это может прозвучать слишком собственнически. Он потянул ее назад на кровать, с нетерпением желая показать ей, как много она значит для него, но беспокойство в ее глазах остановило его.
— Что такое, Пейшенс? — спросил он, желая снова увидеть ее счастливой.
— Что ты там говорил раньше? Тогда, когда объяснял происхождение ожерелья. Интересно, могу ли я снова услышать это?
Брайс улыбнулся: — Ты имеешь в виду ту часть, когда я сказал «я люблю тебя и хочу на тебе жениться»?
Пейшенс улыбнулась, она была счастлива.
— Да, именно эту часть.
Сначала ему пришлось поцеловать ее. Потом он заглянул в ее ореховые глаза, горящие любовью, и сказал:
— Пейшенс Мендели, я люблю тебя. Ты окажешь мне величайшую честь — станешь моей женой?
— О, да, да, да! Эти же самые слова любви я могу тысячу раз повторить тебе.
Брайс скрепил их клятву поцелуем.
— Брайс?
— Я думал, мы закончили с разговорами.
Все, что он получил за свои усилия, это шлепок по плечу.
— Есть кое-что еще.
— Ммм, — промычал он, уткнувшись носом в ее руку. Шлеп. Шлеп. Два маленьких мешочка упали на его грудь.
Брайс сел и подозрительно посмотрел на коричневые мешочки.
Пейшенс села рядом с ним.
— Это семена из дома. Я хочу развести мой собственный сад здесь, в Пэддок-Грин.
Она закрыла глаза.
— Пейшенс?
— Не сейчас, Брайс, ты разве не видишь? Я пытаюсь заснуть. — Ее голос звучал скорее бодро, чем сонно, в голосе звучал смех.
Она открыла глаза, когда он страстно поцеловал ее, и прошептала:
— Если бы вся Англия знала, через что нам пришлось пройти, думаю, тебя назвали бы «печально известный жених».
