Книга Крестоносец - Майкл Айснер

Двое мусульман подхватили меня под руки и потащили через внутренний двор к тому месту, где исчез Андре, — к люку, похожему на корабельный, открывавшемуся в подземелье.

И вот я полетел вниз, все быстрей и быстрей. Свет и голоса все больше удалялись, тускнели. Я шлепнулся на бок. У меня все болело, так что я даже не мог определить, где сильнее болит. В спертом воздухе прозвучал голос Андре:

— Напомни мне, Франциско, никогда больше не приезжать в Алеппо.

Я лежал в грязи; она была мягкой и служила неплохой постелью. Вконец измотанный, я закрыл глаза.

Проснулся я от прикосновения к своей голове. Чьи-то руки скользили по моему телу, осторожно стаскивая с меня рубаху. Кто-то пытался снять с меня сапоги. Когда я сел, руки исчезли, и я увидел удалявшиеся тени.

Поднявшись и прищурившись, я стал пристально всматриваться, и понемногу мои глаза привыкли к темноте. В нескольких футах от меня на спине лежал Андре. Позади него кто-то сновал туда-сюда — я видел только силуэты этих людей.

— Меня зовут Франциско де Монкада, — сказал я. — Моего друга — Андре Корреа де Жирона. Мы — рыцари ордена Калатравы и подданные короля Хайме из Арагона.

Мой голос пронесся по комнате, породив странное эхо. Мои слова, мое имя утонули в искреннем пронзительном смехе. Вокруг нас, словно стая волков, кружили призраки, их глаза зловеще сверкали в темноте.

Андре проснулся, встал и подошел ко мне.

— Значит, вот как выглядит ад, — произнес он. — Я думал, там жарче.

— Стража немного проветривает его, подкидывая новых заключенных, — ответил незнакомый голос всего в паре футов от нас.

Говорил незнакомец на беглом каталанском.

— А ты, значит, дьявол? — спросил Андре.

— Даже дьявол не проник бы в эту бездну, — ответил незнакомец.

В темноте раздались истошные вопли: остальные заключенные явно негодовали, что мы так вежливо беседуем друг с другом.

— Кажется, мы им не нравимся, — заметил Андре.

— Дело не в вас, — пояснил незнакомец. — Так они встречают всех новичков. Они мечтают завладеть вашими вещами: многие ходят в лохмотьях или вообще нагишом. В заключении одежда рано или поздно приходит в негодность, и они хотят заполучить новую рубашку или пару сапог. Если не желаете расстаться со своим нарядом, следуйте за мной.

Андре пошел первым, стараясь не упустить из виду нашего нового знакомого. Я положил руку кузену на плечо, когда мы пробирались по грязи, натыкаясь на кучки заключенных, которые ныли и хватали нас за одежду. Я смотрел по сторонам, пытаясь определить, куда мы попали — в пещеру, темницу, ад. Наш приятель остановился у каменной стены, и я провел по ней рукой.

— Добро пожаловать, рыцари ордена Калатравы.

Я мог различить лишь силуэт того, кто это сказал, — человек сидел, прислонившись к стене.

— Меня зовут Саламаджо де Хаеска. Вы уже знакомы с Мануэлем. Мы рыцари ордена тамплиеров. Сожалею, что обстоятельства привели вас сюда, однако мы рады обществу рыцарей из Арагона. — Голос у этого человека был хриплый, свистящий; я слышал его тяжелое дыхание. — Мы покинули Арагон семь лет назад. Пять лет сражались с неверными. Почти год мы находимся в этой дыре — триста сорок восемь дней. Может, у вас есть какие-нибудь новости из дома? Мануэль ужасно скучает по Барселоне. Расскажите, девушки Арагона все так же прекрасны?

— Прекраснее всех прочих девушек мира, — ответил Андре.

— Какого цвета у них волосы? — спросил он.

— Русые, черные, рыжие, светлые, — сказал я, — всех цветов, какие только можно вообразить.

— Точно, — сказал Саламаджо и тяжело вздохнул.

Мануэль утвердительно замычал. Оба после моих слов замолчали, видимо наслаждаясь воспоминаниями.

— Где мы? — спросил Андре.

— Это древний дворец Алеппо, — ответил Саламаджо. — А точнее — мы на кухне. По крайней мере, так считает Мануэль. Видите камень перед вами? Мануэль утверждает, что это развалины печи. А я думаю, здесь император справлял нужду. Видите пятна? Что вы об этом думаете?

Он замолчал ненадолго, откашлялся, сплюнул.

— Ну, со временем у вас появится собственное мнение. На чем я остановился, Мануэль?

— На том, что старый дворец стал тюрьмой.

— Да, — продолжил Саламаджо. — Неверные обнаружили эти руины много десятилетий назад. Говорят, один из сыновей султана развлекался со шлюхой из гарема, когда под ними вдруг провалился пол. Сын погиб на месте, шлюха выжила, упав на него. Она сочла свое спасение чудом и тут же дала обет целомудрия в благодарность языческим богам. Однако даже боги не смогли защитить ее от гнева султана. Султан обвинил ее в смерти сына и лично казнил, а потом перенес гарем на другое место, здесь же основал новую тюрьму. Таковы капризы судьбы. Шлюха чудесным образом выживает в развалинах лишь затем, чтобы ее казнили. Султан теряет сына, но приобретает тюрьму для своих врагов, из которой невозможно сбежать.

— Невозможно сбежать? — переспросил Андре. — Откуда вы знаете?

Саламаджо рассмеялся коротким безрадостным смехом.

— Многие люди гораздо умнее меня — рыцари, убийцы, монахи, воры-карманники, пилигримы — пытались разрешить эту задачу, — сказал он. — Так что позвольте избавить вас от лишних трудов. Надеюсь, вы помните, как попали сюда. Небольшое отверстие в крыше на высоте более тридцати футов — единственный вход и выход. Если бы вы умели летать, вы могли бы выпорхнуть из этой ямы и попытаться пробиться сквозь двухтысячный гарнизон мусульман. А еще можно рыть туннель ближайшие десять лет — но вы лишь наткнетесь на ров с водой и потопите нас всех.

— Занятная перспектива, — сказал Андре.

— Могло бы быть и хуже, — ответил Саламаджо. — Даже у тюрьмы есть свои достоинства. Покажи мозаику, Мануэль.

Мануэль встал на колени и принялся расчищать грязь перед нами. Саламаджо вытащил из стены две палки и воткнул их в углубление большого камня. Затем начал быстро вертеть их, зажав между ладоней, — все быстрее и быстрее, пока не вспыхнули искры. Запалив импровизированный факел, Саламаджо прикрыл слабый огонек ладонью, сложенной ковшиком, и поднес факел к полу.

— Смотрите, — сказал он. — Даже в этом подземелье есть красота.

По бледному полу заплясали языки пламени.

Между мной и Андре по полу протекала синяя река, по ее берегам цвели красные и голубые цветы. Пальмы гнулись под тяжестью плодов, ярко-желтое солнце отбрасывало на них теплый свет.

— Человек высек каждый из этих крошечных квадратиков.

Саламаджо держал камешек между большим и указательным пальцами. У него была вымазанная в грязи косматая борода, тощая грудь с торчащими ребрами.

— Вот этот — из слоновой кости, — продолжал Саламаджо. — Есть еще золотые, серебряные, рубиновые. Стражники любят драгоценные камни. Мы обмениваем их на еду.