Четыре лакея в ливреях, с головы до пят похожие на оловянных солдатиков и примерно такие же действенные, как они, отпустили руки-ноги подразумеваемого лорда Уоллеса. Или кого-то, кто мог быть лордом Уоллесом, если бы для доказательства этого факта его протащили бы по улицам, вываляли в грязи и избили до окровавленного состояния.
— Это вы? — с ужасом бросилась к нему Эйта.
— Нет. — Майкл не пытался улыбаться, было очень больно.
— Но это точно вы!
— Нет. Это я, только если Грейс здесь.
— Но почему?
— Потому что на месте Хелстона я бы одолжил, зарядил, наточил и подготовил все имеющееся у Бофора оружие, включая несколько пушек, которые я бы нацелил на эту дверь на тот случай, если я когда-нибудь решусь зайти на чашку чая.
— Ну, — Эйта украдкой приблизилась к нему, — возможно, он мог бы предложить это.
— Где она? И почему никто не открывает дверь в ее доме?
— От вас дурно пахнет.
Майкл хмыкнул и резко умолк, стиснув челюсти.
— Вы когда-нибудь скажете мне, где она?
— Нет. До тех пор, пока вы не помоетесь. Фиппс! Нагрей воды для лорда Уоллеса, пошли кого-нибудь за его вещами в сиротский приют, и подготовь для него одну из комнат. — Тут Эйта остановила дворецкого, приготовившегося выполнять поручения. — И еще, Фиппс…
— Да, ваша светлость.
— Проследи, чтобы эта комната была как можно дальше от покоев моего внука, но поближе к моим, — подмигнула Майклу Эйта.
Вероятно, вдовствующая герцогиня была права, признал Майкл, когда примерно через час погрузился в самую большую, самую величественную сидячую ванну, какую он видел в своей жизни. Господи, он опять почувствовал себя почти человеком. И все же, несмотря на горячую воду, душистое мыло и чистую одежду, развешанную на ширме, его страхи продолжали метаться по коридорам разума по хорошо известному сценарию. Он так долго жил, вечно скрываясь и никому не доверяя. Он сомневался, сможет ли когда-нибудь жить спокойной, нормальной жизнью, покинет ли его ощущение постоянной охоты на него. Больше всего ему хотелось найти Грейс и жить отшельником в каком-нибудь Богом забытом уголке у черта на рогах и никогда не покидать это место. Майкл погрузился под воду с головой.
Но теперь, когда Грейс встретилась с Роулендом Мэннингом, Майкл был уверен, что она никогда больше не захочет снова видеть его. Наверняка Мэннинг изложил ей свою версию случившегося. И конечно, Грейс дорого заплатила за его освобождение из Ньюгейтской тюрьмы.
Майкл встал, вода стекала с крепкого тела, покрытого синяками. Зрелище было не из приятных и еще долго будет таким. Ему так много надо сделать, но желал он только одного: найти ее, узнать, что случилось. Майкл потянулся за мягким полотенцем, как вдруг из-за двери послышался знакомый раздраженный возглас.
Дверь распахнулась без предупреждения, и в комнату ворвались Хелстон с Элсмиром.
— Пожалуйста, скажи, что это — обман зрения, — прищурив глаза, обратился герцог к маркизу. — Умоляю, скажи, что у этой грязной собаки не хватило дерзости прибежать сюда.
Элсмир лишь поднял брови и тяжело вздыхал, пока Майкл облачался в одежду, которая была аккуратно отглажена и приготовлена для него.
— Послушайте, у меня к вам только два вопроса. Сколько она ему заплатила? И где она сама? — Майкл, прихрамывая, медленно вышел из-за ширмы.
Герцог и маркиз обменялись взглядами.
— Все, что у нее было, — язвительно улыбнулся Хелстон.
Майкл пошатнулся, взмахнул руками и схватился за ширму, вместе с которой полетел на пол.
— Ну, полно, — заявил Элсмир, — осторожнее. Не хватало еще умереть тут в нашем присутствии, Уоллес.
— А что так? — резким голосом поинтересовался Майкл.
— Ну, потому хотя бы, что ты слишком много денег должен леди Шеффилд. — Элсмир протянул руку, чтобы помочь Майклу встать с пола.
— Верно, — прорычал Хелстон, — а еще он перед нами в большом долгу!
— Что это за долг?
— Тот, что связан с пересмотром хрупкого равновесия силы среди наших пэров, все для того, чтобы защитить твой титул самым эффективным способом из всех возможных. Знаешь, этот долг практически невозможно возместить.
— Я возмещу.
— Уоллес, не говори чепухи, — фыркнул Хелстон. — У тебя мало шансов расплатиться с нами и за десять жизней. И поскольку девять жизней ты почти использовал, чтобы добраться до этого места, я думаю, тебе следует просто отказаться от всяческих претензий на благородные намерения.
Звук его настоящего имени из уст обоих джентльменов едва не сломил Майкла.
— План уже в действии, — поджал губы маркиз и откашлялся. — Лорд Палмер с Хелстоном заручились поддержкой более половины пэров в палате лордов. Мы ожидаем ответа от второй половины. Ты, конечно, едва успел, Уоллес.
— Что вы имеете в виду?
— Еще несколько лет, и земля могла бы снова стать собственностью Короны, хотя у меня не было достаточного времени, чтобы внимательно изучить вопрос для пущей уверенности. На сегодняшний день земли оставались в руках попечителей, на титул никто не претендовал, поскольку ты числился живым, но был украден цыганами, которых видели поблизости. Хотя имение и конюшни, которые там были, сгорели, как тебе известно, власти, расследовавшие обстоятельства пожара, отметили на месте некоторые особые детали. Кроме тебя, там пропало много лошадей и цыплят.
— Цыплят? Я вижу, вы решили сами расследовать это дело, — пробормотал Майкл, испытывая благоговейный страх, что эти джентльмены предприняли столько усилий в его интересах. — Боюсь, я действительно вам обоим много должен.
— О, но это только начало, — усталым голосом заявил Хелстон.
У Майкла кольнуло в груди. Он так редко в своей жизни чувствовал благодарность, что даже до конца не был уверен, что именно это чувство наполняло сейчас его грудь.
— Вы оказали мне большую честь узами дружбы, которую вы оба так охотно взвалили на себя, тихо сказал Майкл.
— Дружба? — переспросил Хелстон, его глаза потемнели от ужаса. — О Господи, нет. Элсмир, ты никогда не говорил, что нам придется подружиться с ним. Я взял на себя ровно столько дружбы, сколько могу вытерпеть за одну жизнь, когда согласился дружить с тобой.
— Уоллес, — хихикнул Элсмир, — ты можешь помочь нам, назвав имена людей, которые знали тебя, когда ты был ребенком. Тех, кто хорошо тебя помнит: прислуга, викарий, еще кто-то. Или имена пэров, которые знали твоего отца. Или какое-нибудь другое неопровержимое доказательство. Я уже отправил своего управляющего поспрашивать о соседях. Нам потребуются все средства, чтобы мы могли гарантировать, что тебя официально объявят настоящим и подлинным графом Уоллесом.
— Невозможно передать, насколько я вам благодарен за все, что вы сделали, милорды, — Майкл поскреб подбородок, — но вы мне так и не сказали то, что я действительно хочу знать.
