Горианец интересуется, хотя девушка может не понимать этого ясно, не только товаром, но и самой девушкой. В действительности она может ужаснуться, если поймет, что он заинтересовался ею как женщиной, а не как товаром. Горианцы, как я уже отмечал, жаждут обладать всей женщиной, во всей ее прелести, глубине, сложности и индивидуальности. Горианцы на меньшее не согласны. Думать о порабощенной женщине как о предмете в каком-то смысле правильно. Но с другой стороны, это искажение и неумение понять интимных и прекрасных отношений, которые могут существовать между хозяевами и рабынями.
Теперь танцующая девушка, во всей ее беззащитности, была в отчаянии. В чувственном великолепии демонстрировались не внешний вид и красота, а ее собственные страсти, ее собственные потребности и желания, ее собственное, достойное сострадания, нуждающееся, прекрасное, глубоко личное и индивидуальное «я». Не было ни ограничений, ни оговорок, ни компромиссов, ни противоречий. Ее потребности были выставлены напоказ, как и ее закованное в ошейник тело. Она выражала себя в танце перед хозяином.
Музыка приближалась к высшей точке, и Пегги, повернувшись, кинулась на спину на изразцы перед Каллимахом из Порт-Коса. Когда прозвучал последний аккорд, она выгнула спину и посмотрела на него, протянув к нему правую руку.
Каллимах, покрытый потом, переполненный чувствами, дрожа, стиснув кулаки, поднялся на ноги. Он посмотрел вниз, на рабыню, лежащую навзничь у его ног, покрытую-испариной, с потяжелевшей грудью.
— Она, конечно, твоя, — сказал Тасдрон. — Джейсон и я находим, что она может заинтересовать тебя.
— Принесите мне связывающие путы, — сдавленно, радостно крикнул Каллимах. — Я должен связать ее!
Лола бросилась искать связывающие путы и в один миг вернулась и встала на колени перед Каллимахом, опустив голову, протягивая ему длинный кусок мягкого, шелковистого, алого связывающего волокна. В следующий миг вздрагивающая Пегги была скручена по рукам и ногам и лежала на изразцах.
— Убегай! — приказал Каллимах.
— Я не могу, господин! — воскликнула девушка, безуспешно пытаясь вырваться. — Ты слишком хорошо меня связал. Я беспомощна!
— Беги! — повторил команду Каллимах.
— Я не могу, — заплакала девушка, — да и не хочу, господин!
Я перевернул ее и проверил узлы на запястьях и лодыжках, а затем положил ее снова на спину.
— Узлы прекрасны, — удостоверился я. — Она надежно связана. Она — хорошо связанная рабыня. Она не может освободиться.
Каллимах закричал от радости и обнял Тасдрона. Потом он подошел ко мне и схватил мою руку, обнимая меня и плача.
— Благодарю, — сказал Каллимах. — Благодарю вас обоих!
Он немедленно связал рабыню. Он и мгновения не стал ждать, чтобы надеть на нее свои узы. Практическая и символическая важность связывания женщины, я полагаю, совершенно ясна. Это радостная и многозначительная демонстрация своей власти над женщиной и показ того, что она, в сущности, принадлежит ему. Это захватывающий и волнующий акт не только для хозяина, но и для беспомощной, покоренной рабыни. «Тот, кто связывает женщину, владеет ею», — гласит горианская пословица. Конечно, женщина может быть связана человеком, который владеет ею не по закону, но даже в этом случае она будет чувствовать себя собственностью во вполне определенном смысле. Именно в том смысле, что она полностью в его власти и под его контролем, в том смысле, что он может делать с ней, что захочет. Представьте теперь радость связывания, когда хозяин знает, что он прямо и законно владеет женщиной, которую связывает. И она знает, что она полная и законная собственность, у которой нет возможности убежать или спастись от того, кто связывает ее.
Каллимах взглянул вниз, на связанную рабыню.
— С первого мгновения, как я увидел тебя, — сказал он, — я хотел тебя как рабыню.
— И с первого мгновения, как я увидела тебя, мой господин, — воскликнула она, глядя на него, — я была твоей рабыней!
Тогда он нагнулся и схватил ее, сжав за плечи и поставив перед собой, так как она не могла двигаться. Он начал покрывать поцелуями ее лицо и рот, ее шею и груди.
— О господин, — взмолилась Флоренс, — пожалуйста, возьми меня домой и используй меня! Пожалуйста, мой господин, возьми меня домой и используй!
— Это был приятный вечер, — ухмыльнулся Майлз из Вонда, поднимаясь на ноги.
Мы встали.
— Я буду звать тебя Пегги, — сказал Каллимах своей новой рабыне. — Это великолепное имя для земной девушки-рабыни.
— Да, господин! — ответила она. — Я — Пегги. Я — Пегги!
Тасдрон подал сигнал музыкантам, позволив им уйти, и они, тихо, не привлекая к себе внимания, начали собирать различные инструменты и другие вещи.
— Подойди, рабыня. Шагай быстро. Одежду долой, — сказал Амилиан соблазнительной рабыне Ширли, разматывая связывающий ремень, который я дал ему раньше.
Она быстро побежала к нему, снимая желтый наряд из газа, и повернулась к нему спиной, перекрестив запястья. Тогда он связал их у нее за спиной.
— Желаю тебе получить много радостных услуг от нее, — проговорил я.
— Так и будет, — ответил он, — если она хочет жить.
Девушка задрожала, и за столом все громко рассмеялись.
— Как ты назовешь ее? — поинтересовался я.
— Ширли, — ответил он. — Это прекрасное имя.
— Имя земной девушки! — засмеялся со значением Глико.
— Ты — Ширли, — обратился Амилиан к рабыне.
— Да, господин, — сказала она. — Я — Ширли.
Она дрожала, с беспомощно связанными за спиной руками. Ей было дано имя земной девушки. Тогда она поняла, каким прекрасным и полным будет ее рабство в доме Амилиана. Это будет рабство, по крайней мере, аналогичное тому, в котором содержится земная девушка в горианском доме. Неудивительно, что, услышав свое новое имя, она задрожала от ужаса.
— Ой! — вскрикнула Лола, вздрагивая. Каллиодорос связал ее запястья у нее за спиной. Он повернул ее, чтобы взглянуть ей в лицо.
— Ты возражаешь, леди Лола из Порт-Коса? — спросил он.
— Я не леди Лола из Порт-Коса, — сказала она, — я всего лишь твоя скромная рабыня.
— Не забывай об этом, — сказал он, поднимая пальцами ее подбородок и нежно целуя ее в губы.
— Да, господин, — шепнула она.
Последние музыканты теперь вышли из дома. Я считал, что они были великолепны. Немного позже, в течение нескольких дней, я пошлю им чаевые в таверну Тасдрона.
Я бросил взгляд на маленькую темноволосую рабыню, Я полагал, что следующие несколько дней буду проводить дома. Она, наблюдая за Каллиодоросом и Лолой, не заметила, что я взглянул на нее. Я думал, это было к лучшему. Такой пыл и желание, которые, вероятно, проявились бы даже в случайно брошенном взгляде, могли бы напугать ее. Очаровательная маленькая рабыня в ошейнике достаточно скоро узнает, что значит на Горе быть рабыней своего господина.
