Я не ответил. Она всегда была такой, критиковала по любому поводу мои решения или идеи, чтобы неизменно потом согласиться.
Силь.
Кира что-то кричала в рацию, но я не обращал внимания.
«Какого дерьмового рожна! Что ты делаешь в Исле?»
«Зачем ты в это ввязался, дурак?»
«Ты бы тоже ввязалась. Не припомню, чтобы мы отказывали в помощи тому, кто в ней нуждался».
«Но не помогать же девчонке, за которой гоняется полмира! Что за идиотизм, Энжи? Или у вас с ней любовь???»
Она так и написала последнюю фразу — с тремя вопросительными знаками. Мне даже показалось, что я слышу знакомый, такой родной и давно потерянный голос. С легкой насмешкой и едва прикрытой ревностью в интонациях.
«Нет, Си, ты не права. И знаешь, что не права. Не знаю, какие у тебя принципы теперь, в Исле, но раньше ты бы меня поняла. Впрочем, раньше мне бы даже не пришлось ничего объяснять или доказывать».
Минуту она не писала ничего. Я даже успел ввязаться в дуэль с парой исловских снайперов, выбить винтовку у одного и получить две пули в ответ. Хорошо успел откатиться в сторону.
Отступать было некуда. Пока мы ругались, кольцо за моей спиной почти сомкнулось. Даже если я брошусь ко входу прямо сейчас, меня запросто снимут с флангов.
В привате побежали новые строчки.
«Прорвемся, Энжи. Я им сейчас устрою!»
В грохоте выстрелов вдруг появилась какая-то заминка. В окне ников на компе вдруг окрасился красным один из корсаров. Я прильнул к прицелу — через мгновение еще одна фигура в черной броне с черепом на грудной пластине выронила оружие, вскинула руки и покатилась вниз со склона.
— Андрей! — кричала Кира. — Ты где? Живой?
— Поймала волну, — вмешался новый, но хорошо знакомый голос. — Бегите!
Следующий выстрел снял третьего исловца. Но те уже сообразили, что к чему. Большая часть преследователей залегла, открыв огонь на два фронта, заставляя вжаться в землю и меня, и невидимую Силь. Остальные врассыпную побежали в обход.
— Кто это, Андрей? Кто говорит с нами?
— Это и есть та девочка? Красивый голос. Надо же…
С запада послышались звуки отчаянной перестрелки.
— СИЛЬ!! — заорал я.
— Уходи, твою мать! Уходи, Энжи!
Я улыбнулся.
— А вот хрен тебе, милая! Сталкеры своих не бросают, помнишь?
Окрестности Новой Москвы. Ancient «древняя» шахта. Локальные координаты 210403 Окрестности Новой Москвы. Заброшенная ветка метро. Восточная шахта. Локальные координаты 210601
Не знаю, что творилось в этот момент на исловской волне. Мы с Кирой болтали на одной из общих частот, а корсарскую небось так спроста не поймаешь. А поймав, не разберешь, о чем речь, — закодирована. У каждого на рации по скремблеру.
Но я примерно представлял, какие там звучали приказы. За вычетом многоэтажной ругани в адрес Силь, предложений не дурить и вопросов, кто и за что ее укусил, бывшие соклановцы споро распределили сектора обстрела. «Предательницу» зажали огнем так же, как и меня несколькими минутами раньше. Конечно, ее хотели взять живой — не только чтобы поглумиться перед смертью, но и с непреодолимым желанием выяснить, кто же заплатил за стрельбу по своим.
— Кира! У тебя резерв еще есть?
— Да! Много! Но если ты хочешь полечиться, надо подойти ближе. Я не смогу на таком расстоянии…
— Это потом. Сначала поставь еще два барьера. Слева от меня.
Мгновением спустя рядом со мной выросла оранжевая стена. Корсары, оставленные для прикрытия, тут же начали палить. Пули с чмоканьем врезались в защитное поле.
Вот и молодцы. Всем хорошо, все чем-то заняты. Никто не держит в прицеле шустрого Андреналина.
Я рванулся вправо, перелетел через узкий проход между терриконами, вжался в стену отвала.
С противоположного склона полоснула запоздалая очередь.
Пригибаясь и ежесекундно припадая к земле, я полез наверх. Пули щелкали по гребню, но меня не доставали — с лежек исловских стрелков меня разглядеть очень тяжело, это я верно просчитал. Придется кому-то лезть мне навстречу. Нарываться.
Ну а там — кто быстрее.
— Энжи, кому говорят — уходи! Бери свою девчонку и проваливай!!
Сдавленный голос Силь показался мне в тот момент самым прекрасным на свете. Живем пока!
— Не буянь, Си, — хрипло ответил я. Склон попался крутой, и с каждым шагом идти становилось все тяжелее. — Успеем еще… драпануть.
До вершины оставалась еще пара шагов. Интуиция вопила что было сил, да я и сам уже слышал тяжелое свистящее дыхание с другой стороны. Издержки тяжелого снаряжения: в бою хорошо, конечно, в «дезерте» щеголять, но если надо побегать — броня плохой помощник. Никакие сервоприводы тебя ловчее не сделают.
Враг пыхтел, как пульпоотводная труба в шахте. Совсем выдохся, даже шлем снял, бедняга.
Я снял с пояса смарт. Ребристая рукоять удобно устроилась в руке.
Наверх мы выскочили одновременно. Он даже успел сделать шаг мне навстречу. Совсем еще молодой парень, рыхлое безусое лицо, старательно выбритые щеки… Из фермерских сынков, похоже, новый исловский набор. И броня свеженькая, с иголочки, почти нецарапанная.
Ну, может, пригодится кому.
Глаза его расширились, он неуклюже вздернул оружие, но дуло смарта уже смотрело врагу в лицо. Три коротких луча в упор сожгли кожу, мышцы и волосы, запекли кровь.
Меня едва не стошнило.
Обезглавленное тело проехало пару метров вниз по склону и застыло. Рядом упал бесполезный уже корсарский «гром».
За спиной снова разгорелась перестрелка. Наверное, Силь опять кого-то приложила.
Вкопанный опорами станка в щебень миниган так и стоял на гребне, уткнувшись остывающими стволами в небо. Рядом лежал пулеметчик, из заплечного ранца к шестистволке тянулась пластиковая лента боепитания.
Поле боя лежало передо мной как на ладони. Вон там, за камнем, прячется Кира. Чуть впереди еще дрожат в утреннем мареве простреленные пси-барьеры. Внизу у подножия копошатся корсары, а на лысом пятачке, где сходятся сразу три прохода лежит бесформенным чернильным пятном труп в темной исловской броне. Рядом, прячась за камнями и завалами гнилых проходческих крепей, бьют вдоль прохода с десяток корсаров.
Меня уже приметили, кто-то наспех выстрелил.
— Не геройствуй, Энжи, уходи…
— Андрей, ты где?
Забавно, они заговорили разом, будто только и ждали момента. И так же разом осеклись, когда я вздернул миниган и до упора втопил тангету. Пулемет задергался, стволы крутанулись раз-другой и замелькали в смертоносном калейдоскопе. Скрежет металла, звон веером рассыпающихся гильз, пальба внизу — все потонуло в чудовищном грохоте. Первой очередью я уложил троих, размолотив в кровавую кашу тела вместе с броней и оружием. Подножие заволокло пылью, раскаленные газы взбили передо мной каменную взвесь — вторую очередь я зарядил наугад.
