— Мама, — сказал он дрожащим голосом, — мы хотели бы уехать к деду, а здесь мы боимся оставаться.
— Такие слова не должен произносить мальчик, носящий шпагу, — строго сказала Анжелика. — Разве вы трусы, как недавно заметил вам будущий отчим?
— Но господин маркиз уже убил собачку. Теперь он может убить и Пикколло.
Кантор заплакал, и слезы бусинками скатывались по его розовым щекам. Этого вынести мать не могла. Глупо это было или нет, но ее дети боялись. Раньше, живя в башне Несль, они никогда не знали страха. А сейчас…
С минуту Анжелика размышляла.
— Ну ладно, вы поедете с Барбой в Монтелу. Только обещайте мне, что будете хорошо вести себя у деда.
— Дед обещал покатать меня на лошадке, — сказал Кантор, немного успокоившись.
— И мне он даст лошадь, — заметил Флоримон.
Сборы были недолгими. Через час Анжелика отправила их с Барбой и всем гардеробом в Монтелу.
— Там достаточно места, чтобы приютить их и прислугу, — сказала Анжелика.
Прислуга, казалось, тоже была довольна отъездом. Приезд хозяина принес в замок атмосферу напряженности и скованности. Молодой красавец, игравший роль благодетеля при дворе Людовика XIV, в своих владениях был абсолютным деспотом.
— Мы не можем вас оставить одну с этим… человеком, — пробормотала Барба.
— Каким человеком? — удивленно спросила Анжелика. — Ты забыла, моя дорогая, в каких ситуациях мы с тобой побывали? Вспомни! Я могу постоять за себя.
И мадам Марен горячо расцеловала служанку в пухлые щеки. Сердце ее немело от предчувствия чего-то страшного.
Поцеловав детей и сделав последние распоряжения, она захлопнула дверцу кареты.
Зазвенели колокольчики, и карета, тронувшись, помчалась по мощеной дороге в сторону Монтелу. Через минуту она скрылась за поворотом.
Глава 46
Как только звуки колокольчиков маленького экипажа утихли в вечерней синеве, Анжелика медленными шагами направилась к замку. Она немного успокоилась, зная, что теперь дети будут под родной крышей в Монтелу.
В вестибюле лакей сообщил Анжелике, что ужин подан. Она вошла в зал, где на столе стояло два прибора. Через открытые окна зала можно было видеть, как туманная ночь заполняет окрестности и большой двор замка.
Анжелика заранее сказала, что не притронется ни к чему, но, к своему удивлению, поела с большим аппетитом. Она заметила, что за ужином Филипп много пил. Его холодный взгляд насквозь пронизывал Анжелику.
Он поднялся, отказавшись от десерта. Анжелике ничего не оставалось, как следовать за женихом в соседний салон. Войдя в комнату, она увидела Молина, священника и старую крестьянку. Значительно позже она узнала, что это была кормилица ее кузена.
— Все ли готово, отец мой? — спросил молодой человек у священника.
— Да, господин маркиз.
— Тогда пойдемте в часовню.
Анжелика вздрогнула. Неужели ее свадьба с Филиппом состоится подобным образом? При столь мрачных обстоятельствах? Она запротестовала:
— Как, Филипп, вы настаиваете, чтобы свадьба была немедленно?
— Да, я настаиваю на этом, — насмешливо ответил маркиз. — Мы же подписали контракт в Париже. Нас благословит священник, и мы обменяемся кольцами для бога, а остальное я считаю излишним.
Анжелика тоскливо посмотрела на свидетелей этой грустной сцены. Только один канделябр, который кормилица держала в своих морщинистых руках, тускло освещал группу.
На дворе стояла безлунная ночь. В часовне, освещенной двумя большими свечами из желтого воска, царил сырой полумрак. Какой-то крестьянин, одетый в ризу, держал «святую воду».
Анжелика и Филипп сели на две молитвенные скамейки. Священник, став перед ними, размеренным голосом начал читать молитвы.
— Филипп дю Плесси де Бельер, согласны ли вы взять в жены Анжелику де Сансе де Монтелу?
— Да, — ответил маркиз, скрежеща зубами.
— Анжелика де Сансе де Монтелу, согласны ли вы выйти замуж за Филиппа дю Плесси де Бельер?
— Да, — ответила Анжелика и протянула руку кузену, чтобы он надел ей кольцо.
Вдруг мадам Марен вспомнила свадьбу в Тулузском соборе. Она помнила то рукопожатие. Это воспоминание вновь рвало ей грудь. Анжелика смотрела на полупьяного Филиппа, одуревшего от вина. Он не мог даже надеть ей кольцо. Наконец это ему удалось. Все, дело было сделано.
— Теперь вы муж и жена, — объявил священник.
— Сейчас ваша очередь, мадам, — сказал Филипп, холодно улыбнувшись.
Анжелика поняла намек и повела свидетелей в свою комнату. Достав из секретера ларец, она открыла его и передала мужу. Пламя свечей отсвечивалось в ампуле с ядом. Филипп Широко раскрыл глаза.
— Да-да, это именно он, — процедил он сквозь зубы, смотря как завороженный на желтые листки, лежащие под ампулой, — потерянный проклятый ларец.
Священник и Молин подписали бумагу, где говорилось, что они были свидетелями передачи ларца маркизу дю Плесси, как это было предусмотрено в брачном контракте. Поклонившись, свидетели удалились за старухой, освещавшей им путь.
Анжелика еле сдерживалась, чтобы не вернуть Молина. Ее обуял панический страх. Но ничего, она припомнит маркизу эту свадьбу. Молодая женщина украдкой посмотрела на мужа. Каждый раз, когда она его видела, все больше очаровывалась его статной фигурой.
Филипп наклонился к ларцу. Его точеный профиль, орлиный нос, длинные ресницы освещались догорающими свечами. Он был красивее, чем обычно.
Увидев, как неуверенной рукой Филипп берет ампулу с ядом, Анжелика быстро сказала:
— Осторожно, Филипп. Монах Экзили предупреждал, что капля этого яда может убить человека.
— Да, — сказал молодой человек, посмотрев на жену своими красивыми глазами, в которых сверкала необузданная злость. Его рука покрутила ампулу.
По глазам мужа Анжелика поняла, что он хочет бросить ей в лицо этот яд. Парализованная страхом, она продолжала пристально смотреть ему в глаза.
Засмеявшись, Филипп положил ампулу на место и закрыл ларец. Потом подошел к Анжелике. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и выволок из комнаты.
В замке было тихо и мрачно. Луна, вышедшая из-за туч, немного смягчала обстановку. Рука Филиппа так сильно сжимала руку Анжелики, что она чувствовала биение своего пульса. Но она все же предпочитала эту боль, чем ампулу с ядом в лицо.
В своем замке маркиз был полным хозяином. Таким он был и в военных походах, сбросив маску галантности придворного мечтателя. На войне Филипп дю Плесси превращался в дикого варвара, сметавшего все на своем пути.
Молча супруги спустились по лестнице и вышли в сад. Серебряный туман, исходивший оттуда, поглотил их. Подойдя к мраморной набережной, муж грубо толкнул Анжелику в лодку. Она слышала, как звякнула якорная цепь, и лодка медленно отошла от берега, исчезая в тумане. Филипп взял весло и направил лодку к центру пруда. Блики луны падали на складки его одежды из белого сатина и золоченые кудри парика. Слышались только тихие всплески водной глади, рассекаемой веслами, задевавшими за лилии. Потревоженные лягушки, хозяйки пруда, затихли.
