Она вскочила на ноги, сильно ударилась коленками о стол и вскрикнула от боли:
— Ты полный идиот, — завопила она, — как ты мог подумать, что ты мне не нужен больше? Я тебя любила, когда ты уехал, и ни на одно мгновение не переставала любить! Я думала, что не нужна тебе, и ты даже не можешь себе представить, какой я была несчастной!
Вся красная, с безумными глазами, Эстер говорила с не меньшим жаром, чем... вероятно, чем Анастасия; она не сразу поняла, что размахивает руками как ветряная мельница и кричит во всю мочь. На них стали обращать внимание.
А Нэт ненавидел сцены.
Плевать, какого черта.
Дотянувшись до Нэта через столик, Эстер целовала его и целовала, пока у нее не перехватило дыхание.
Охваченная головокружительной эйфорией, она наконец пробормотала:
— Я никого в жизни не любила. Только тебя, честное слово. Зачем мне нужен кто-то еще, если у меня есть ты?
Нэт улыбался, явно испытывая облегчение.
— Я так рад, что ты это сказала. Не поверишь, как я боялся. Я представлял, что приеду сюда и обнаружу в твоей постели нового парня.
Слезы снова подступили у нее к глазам, но Эстер решила, что заниматься такими глупостями ей ни к чему. Она была слишком счастлива, чтобы плакать.
— Никаких новых парней. Только прежний красавец. — Ив восторге она запечатлела у него на губах еще несколько поцелуев. — Ты понятия не имеешь, как я рада, что ты вернулся!
ГЛАВА 41
Когда Милли распахнула дверь в офис, Лукас разговаривал по телефону.
— Да, хорошо, ваш заказ на пятницу принят. — Он поднял глаза и подмигнул Милли, одновременно записывая в ежедневник детали заказа. — В восемь часов в пабе «Король Георг» — не волнуйтесь, я знаю, где это. Буду ровно в восемь. — Слушая голос в трубке, он широко улыбался. — Милая, конечно, вы не будете разочарованы. Если заказывают меня, я могу обещать, — он снизил голос до сексуального мурлыканья, — что полное удовлетворение гарантировано.
Милли не знала, куда девать глаза. В эти дни ей было все труднее и труднее сохранять серьезный вид в присутствии Лукаса. Каждый раз, как она его видела, она представляла его в постели — голым и до смешного неумелым. И каждый раз, как возникала эта картина, ей приходилось до боли кусать губы, чтобы не захихикать.
Милли не могла упоминать при нем об Эстер, просто не смела. Если бы Лукас узнал, что она в курсе, он бы не преминул похвастаться, и тогда, Милли была уверена, ее бы прорвало: она бы не смогла удержаться от смеха.
Ей все еще с трудом верилось, что мужчина, который так потрясающе выглядел, так свободно себя вел и блестяще показывал стриптиз (никто лучше него не умел трясти бедрами), в постели мог оказаться таким беспомощным.
Нет, я не должна сейчас думать об этом, вычеркни это, забудь, мне нельзя сейчас хихикать как...
— Ладно, до встречи, пока. — Повесив трубку, Лукас повернулся на стуле и тихо присвистнул. — Девичник. В пятницу. Я тебе скажу, девушкам так это нравится. Потрясающе. Что с ними поделаешь?
Ух, я не знаю, подумала Милли. Вероятно, можно заняться с ним сексом: проделать все невероятно плохо и ровно за тридцать секунд. Это будет славное обслуживание.
Она пожала плечами, стараясь сохранять серьезное лицо, и спросила:
— Зачем ты хотел меня видеть?
Лукас подмигнул и взял со стола ключи от машины.
— Я хочу показать тебе нечто особенное.
А-а, надеюсь, не то, что у тебя в штанах!
— Правда? — сказала Милли. — Что?
— Это сюрприз. — Лукас встал и направился к двери. — Давай сначала прокатимся. — Он игриво поднял бровь и добавил: — Думаю, тебе понравится.
Милли героически сдержала очередной приступ хихиканья. Все что угодно, но только не секс.
* * *
— Замечательно! — воскликнула она через десять минут, когда Лукас затормозил у ресторана «Грушевое дерево» на берегу залива Уотергейт-бэй. — В моей жизни всегда так бывает. Я такой замечательный работник, что ты решил в качестве поощрения угостить меня сказочным ланчем из четырех блюд. Лукас, ты хотя бы сначала позвонил и проверил, работают ли они. Это заведение закрылось несколько недель назад! Он рассмеялся.
— Дорогая, ты не слишком высокого мнения обо мне, верно?
Если речь идет о постели, конечно нет, подумала Милли. Черт, ей не следует об этом думать. Поменяй тему, быстро.
— Значит, ты знал, что ресторан закрыт, но все равно привез меня сюда, — возмутилась Милли. — Ты поступил еще хуже, чем я предполагала. Разве не слышишь, как у меня урчит в животе? Ты садист, Лукас Кемп. Это то же самое, что обещать собаке прогулку по пляжу, а самому запереть ее в машине и позволить только смотреть на пляж из окна.
— Да перестань ты, не стоит так себя принижать. — Лукас похлопал ее по руке. — Ты не собака, и я не собираюсь запирать тебя в машине. Видишь? — Он наклонился и открыл дверь с ее стороны. — Ты можешь выйти.
Изображая покорность, Милли сделала то, что велели. Да и правда, в машине было жарко.
— Больше того, — продолжил Лукас, доставая связку ключей из кармана рубашки, — ты даже можешь войти.
— Зачем? — спросила Милли, когда он отпер дверь ресторана. — Откуда у тебя ключи? Боже мой, только не говори, что ты собираешься купить это заведение!
— Вообще-то... — Было видно, что Лукас ужасно доволен собой. — Вообще-то я его уже купил.
Ресторанный зал был просторным и — без большого преувеличения — до жути безобразным. Сплошные складочки и оборочки. Помещение было настолько в стиле Лоры Эшли, что не оставалось живого места.
Милли с отвращением произнесла:
— Моя мать купила мне точно такое платье, когда мне было четырнадцать.
— Завтра начнет работать бригада по переделке интерьера. — Лукас рассмеялся, видя ужас на ее лице. — Когда они закончат, ты не узнаешь это место.
Хм.
— Не понимаю. Почему этот ресторан?
— Он фантастически здорово расположен. И достался мне по хорошей цене. Последний владелец не был деловым человеком, поэтому обанкротился. А я знаю толк в бизнесе и уверен, что дело пойдет. Кроме того, — добавил Лукас с хитрой улыбкой, — я всегда мечтал об этом. Быть владельцем и менеджером первоклассного ресторана.
Милли была поражена. Конечно, у него получится. Очаровывать птичек на дереве — это у Лукаса здорово выходило. Если он займется привлечением клиентов, от посетителей отбоя не будет.
Если только он не будет с ними спать.
— А как же поцелуеграммы?
Лукас произнес торжественно:
— Два бизнеса я не потяну. Знаю, это трагедия, но боюсь, пришло время убрать подальше мою леопардовую набедренную повязку.
