Джека Татьяна нашла возле бассейна. Он сидел с бутылкой вина и, как ей показалось, с очень виноватым видом.
Татьяна неуверенно вышла на веранду и тихо сказала:
— Привет. В доме так тихо… Джек едва взглянул в ее сторону.
— Итан и Эверсон сегодня не спали днем, поэтому уснули рано. Энрике повел Кристин в кино.
Джек молча налил вино в стакан и протянул его Татьяне.
— Спасибо, мне не хочется. Если ты хочешь мне что-то сказать, говори, думаю, я приму новость как мужчина.
После затянувшейся паузы Джек сказал:
— Сегодня мне звонил Хью, мой бывший менеджер.
— Это тот, который украл все твои деньги?
— Он их не крал, он их потерял.
Татьяна не видела между этими вариантами большой разницы.
— Что ему было нужно?
— Мне предлагают работу со-ведущего спортивного тележурнала на канале Би-би-си.
Татьяна сглотнула. Теперь она бы не отказалась от вина. А заодно выпила бы что-нибудь из аптечки. Конечно, не в таком количестве, чтобы причинить себе вред, — только чтобы справиться с ситуацией. Свет померк перед ее глазами.
— Когда ты уезжаешь?
Ей казалось, что она задала правильный вопрос. Ведь если разобраться, так поступают все мужчины. Они ее бросают. Сначала отец, потом Керр и вот теперь Джек.
— Через несколько дней. Но это ненадолго.
— А если ты получишь эту работу?
— Татьяна, это всего лишь короткая поездка.
Татьяна встала. К ее глазам подступали слезы, но она сумела их сдержать.
— Я знала, что это случится, где-то в глубине души всегда знала.
Джек хотел было возразить, но Татьяна его опередила:
— Оставь, Джек. Ты ведь тоже это знал. Мы же изначально затеяли все это для того, чтобы я могла сниматься в фильме. — Она всплеснула руками. — Но ты не продержался даже до конца съемок.
— Так вот что тебя волнует? Только этот дурацкий фильм?
Татьяна чисто инстинктивно, не задумываясь, бросилась на защиту своей работы:
— Спасибо большое, между прочим, «Грех греха» — большой игровой фильм.
— Чушь собачья! Как-то раз, сидя на унитазе, я прочел сценарий. Так вот, он никуда не годится, полная бессмыслица.
У Татьяны мелькнула робкая мысль прервать на время спор и обсудить сценарий с Джеком, выслушать его мнение. Но время было неподходящее.
— Я не хочу с тобой ссориться, — сказал Джек уже мягче. — Речь идет всего о нескольких днях…
Татьяна его перебила:
— Ради Бога, Джек. Если тебе предложат эту работу, ты должен согласиться. Тебе даже не нужно раздумывать.
— Ты уверена? Потому что я лично не уверен…
— Джек, не нужно играть передо мной спектакль. Тебе двадцать шесть лет. Лондон — твой город, ты там вырос. Спорт — это твоя жизнь. — Татьяна пожала плечами. — Игра окончена.
Джек покачал головой:
— Ты не понимаешь!
— Я понимаю вполне достаточно. Давай смотреть правде в глаза. Мы с самого начала делали все неправильно. Мне пришлось выкручивать тебе руки, чтобы ты согласился на работу няньки при моих детях. Нам нужно было хорошенько обо всем подумать, прежде чем прыгать в постель. Последней глупостью было то, что мы стали играть в семью и притворялись, что у нас серьезные отношения, нечто стабильное. Какая уж тут стабильность, если один неожиданный телефонный звонок все изменил?
— Ты делишь все на черное и белое, но все гораздо сложнее. Мне трудно, я разрываюсь на части, и одна часть, самая большая, вообще не хочет ехать, а другая твердит, что отказываться глупо. Я должен хотя бы выслушать, что мне предлагают, — это мой долг перед самим собой.
Татьяна терпеть не могла неопределенность. Она бы предпочла, чтобы Джек сказал: «Не важно, что они предлагают, я согласен на все. Амба, детка, больше никаких подгузников и обслюнявленной одежды. И писем не жди». Ей было бы легче, если бы он оказался бездушным эгоистом. Но она видела во взгляде Джека внутреннюю борьбу. Он услышал замечательную новость, но, глядя на него, можно было подумать, что он похоронил лучшего друга.
— Я позвонил в агентство по подбору нянь, завтра они пришлют нескольких кандидаток. Среди них есть даже один мужчина. — Джек улыбнулся. — Ты только представь, я сам выберу лучшую няню и введу ее в курс дела, за пару дней я отработаю с ней весь ритуал ухода за близнецами. Я хочу, чтобы после моего отъезда все шло гладко, у тебя и без того забот хватает.
Татьяне хотелось рвать и метать. Джек умудрялся сохранять свое неотразимое обаяние даже в момент, когда фактически бросал ее с близнецами. Она не могла это вынести! У нее уже сейчас разрывалось сердце. В ее положении разумнее всего было бы порвать как можно быстрее. Расставание на несколько дней, возвращение, объявление об отъезде, последняя прогулка с близнецами в парке, последняя, прощальная ночь любви… Ничего этого не нужно. Зачем продлевать страдания?
— Это не твой дом, Джек, твое место не здесь.
Татьяна сказала это холодно, отчужденно. Джек растерялся.
— Не твое дело нанимать новую няню.
— Но я думал…
— Джек, даже если тебя забавляло, что Эверсон называет тебя папой, ты малышам не отец.
Татьяна не ожидала от себя такой жестокости. Но у нее не было выбора. Джек надолго замолчал и уставился на воду бассейна. Когда он снова перевел взгляд на Татьяну, в его глазах стояли слезы.
— Ну ты и стерва…
Его голос стал не громче шепота. Татьяна поняла, что зашла слишком далеко, у нее и в мыслях не было причинять ему такую боль. В эту минуту она себя просто ненавидела. Но даже несмотря на это, она не подошла к Джеку.
Джек сидел, но казалось, что он балансирует на краю эмоциональной пропасти. Татьяне оставалось только подтолкнуть его самую малость.
— Будет лучше, если ты просто уедешь. Близнецам нужна стабильность. Твои появления и исчезновения только собьют их с толку. Я сама найму для них новую няньку. В конце концов, это моя обязанность, я их мать.
— Я не уволился, — еле слышно прошептал Джек.
— Тогда, наверное, мне придется тебя уволить.
Татьяна ушла в дом и заперлась в спальне. Ей отчаянно хотелось с кем-то поговорить, и она набрала номер Септембер, но на звонок ответил мужской голос. Тогда она легла в постель, свернулась калачиком и долго лежала так, пытаясь выплакать свое горе. Это мало помогло. И даже две таблетки снотворного не помогли уснуть. Она уже собиралась выпить третью, но в последний момент передумала. Это было бы слишком похоже на «Долину кукол»!
На следующее утро Татьяна выглядела ужасно. Гримерам пришлось изрядно повозиться, чтобы привести ее в божеский вид, тем более что в этот день снималась сцена в суде, и ее героиня должна была выглядеть безупречно, как фотомодель.
