В дверном проеме возник Мастер. Гендин поднял на него покрасневшие от напряжения глаза.
– Я не врач, – проговорил он, – но мне кажется, что она мертва.
Булгаков наклонился над телом.
– Я врач. И она действительно мертва.
И последнее, что увидел в своем сне Успенский, была строчка из акта о вскрытии тела: «Труп женщины, 34 лет, среднего роста, правильного телосложения, хорошего питания. Смерть наступила в результате отравления люминалом». Тем люминалом, который писатель так ей и не передал.
Ровно через час Успенский проснулся без посторонней помощи свежий и отдохнувший и собрал друзей в кухне. Ему было, что им сообщить.
* * *
Той же ночью в кабинете, где умерла Ада Винтер и где когда-то погибла жена наркома Ежова, послышался тихий скрип. На пол темной комнаты упала узкая полоска света. Это открылась дверь, соединявшая эту комнату с соседней. Дверь раскрылась пошире и в проем осторожно проник Борис Абрамович Бекерман, собственной персоной. Двигался он вяло, словно через силу. Он прошел в кабинет, потом боязливо оглянулся назад, туда, откуда пришел.
Там, в открытой двери, освещенный со спины, застыл силуэт человека. Судя по растерянности господина Бекермана, этот человек производил на него парализующее впечатление. Бекерман подошел к столу, на котором лежала металлическая коробочка. Дрожащими руками он раскрыл коробочку и достал из нее шприц. И снова оглянулся на черный силуэт за спиной. Неожиданно тот рванулся вперед, прямо на господина Бекермана. Негромко охнув, бизнесмен бес чувств рухнул на пол. Сверху на него упал черный силуэт. И грязно выругался.
Тем временем в освещенном проеме двери вырос силуэт другого человека. Это от его мощного пинка влетел в кабинет его предшественник, который навел столько страха на господина Бекермана. Человек шагнул в кабинет и прикрыл за собой дверь. В кабинете вспыхнул яркий свет. Дверь исчезла, ее место теперь занимало большое зеркало.
– Эх, Игорек, – сказал Успенский, ибо это он отвесил следователю сокрушительный удар ногой в область ягодиц. – Ну, зачем ты так?
Тот мигом развернулся и направил на астролога пистолет, который и раньше сжимал в руках. Теперь стало понятно, почему господин Бекерман вел себя столь странно. Под дулом пистолета многие теряют привычную сноровку и впадают в оцепенение.
В кабинете они были не одни. Прокурор–криминалист мыском ботинка, по футбольному, выбил оружие из руки следователя. И тут же на поверженного преступника навалились два дюжих омоновца, приставленных охранять Василису. Они подняли его, встряхнули и усадили на стул. Потом убедились, что у него нет другого оружия, отпустили и помогли подняться всхлипывающему господину Бекерману.
И тут Доронин воспользовался моментом. Пока никто его не держал, он рванулся к зеркалу, за которым скрывалась потайная дверь. Стул, на который его усадили, послужил ему орудием. Со звоном зеркало рассыпалось крупными и мелкими осколками. Доронин скользнул в дверь и захлопнул ее за собой буквально перед носом преследователей.
– Скорее в коридор! – крикнул прокурор. – Там вход в кабинет Бекермана!
Омоновцы бросились туда. Астролог с неодобрением посмотрел на осколки.
– Зря он зеркало разбил. Это к покойнику.
И заклинил ручку потайной двери ножкой брошенного следователем стула. Теперь тот не смог бы снова воспользоваться потайной дверью.
Из коридора доносились громоподобные звуки. Омоновцы высаживали дверь в кабинет Бориса Абрамовича. Чтобы справиться с преградой, им понадобилось минуты две. Когда, уступая напору, дверь с грохотом распахнулась, глазам вошедших представилась печальная картина.
Доронин лежал на полу, раскинув ноги и руки. Рядом с ним валялся пустой шприц, игла которого все еще торчала из шеи следователя.
– Врача! «Скорую!» – вскричал Филатов.
Но Успенский только покачал головой.
– Ему уже не поможешь.
Он прошелся по карманам погибшего и обнаружил то, что искал. Флешку с предсмертным посланием Ады. Василиса наблюдала всю эту сцену из угла. Она была подавлена. Впрочем, куда сильнее происшествие потрясло Бекермана. Тот выглядел просто убитым. Успенский хотел было отвесить ему подзатыльник, но удержался. Жалко дурака стало.
– Набил бы я тебе рыло, да Заратустра не позволяет! – сообщил астролог. – Кстати, вот и очередной удар. Я же советовал тебе посидеть дома. Имей в виду, этот удар не последний. Главный тебя ждет впереди. Сегодня или завтра. Претензии можешь предъявить своему другу Тимаковскому.
Бекерман совершенно расклеился.
– Доронин меня обманул сказал, что я срочно должен приехать в банк. Я даже не знал зачем. А когда я пришел, он сказал, что я не оправдал доверия темных сил и за это буду наказан. Бред какой-то! Потом достал пистолет и велел идти в дверь. Я и не знал, что там какая-то дверь имеется. И вот.
Губы его затряслись, он зарыдал, будучи не в силах произнести ни слова.
Филатов рассматривал распростертое на полу кабинета тело следователя Доронина.
– Да, капитан, никогда ты не будешь майором.
Он наклонился над телом и еще раз внимательно осмотрел место укола.
– Странно, – задумчиво проговорил он.
– Что именно?
– В такое место колоть самого себя неудобно. – Прокурор ткнул себе в шею пальцем, для чего ему потребовалось неестественным образом вывернуть руку.
– На себе не показывай.
Андрей неожиданно развернулся и поспешно вышел в коридор. Он вернулся в кабинет Ады. Прокурор последовал за ним с непонимающим видом. Войдя в кабинет Ады, астролог снова остановился перед потайной дверью. Стул валялся на полу.
– Плохо дверь закрыл, – покачал головой Успенский. – Вот она и уползла.
– Уползла? Так ты думаешь, что это снова та змея? Получается, что это не он сам себя, а она его уколола? – нахмурился Филатов.
Успенский с силой потер лоб.
– Снова классическое убийство в запертой комнате. Запишем в загадки или внесем ясность? Дай-ка я его пощупаю, может, что и увижу.
Он наклонился и протянул руку к шприцу.
– Что? – взвился на дыбы прокурор–криминалист и силой оттащил друга от опасного артефакта. – Какие еще загадки? Самоубийство это! Понял? Или ты в таком громком деле хочешь на меня висяк пристроить? Так что забудь про змей, про ведьм и прочую нечисть. Са–мо–у-бий–ство! – раздельно произнес он по слогам.
Успенский задумался. Нет, в самом деле, чего ему еще надо? Зло наказано. Главный исполнитель – вот он – лежит, раскинув руки и ноги. Очередная сброшенная за ненадобностью змеиная кожа. Или отброшенный в минуту опасности хвост ящерицы. Можно, конечно, искать неизвестную женщину–змею, убившую, вне всякого сомнения, своего сообщника. Можно даже ее найти. Но что это даст? Просто в своих поисках он поднимется еще на одну ступеньку. Но за ней будет другая. Конечно, когда-нибудь это придется сделать, но только не сейчас. Сейчас он слишком устал.
