Лопоухий широкоплечий сержант недовольно скривился:
– Мне что, с ней безвылазно сидеть?
– Думаешь, в машине лучше? А так сиди в тепле, чай пей. Может, она тебе погадает или ауру пощупает.
Сержант вздохнул:
– Дождешься от такой чаю…
– Отставить лирику! – скомандовал Юлий. – Будем меняться.
На город незаметно опустился вечер. По черно-фиолетовому небу низко плыли рваные, корявые тучи.
– Опять дождь будет. – Киреев приоткрыл окошко и выпустил наружу струйку сигаретного дыма.
– Серега, ты меня уже совсем обкурил, – недовольно пробормотал Юлий, меняя положение ног, которые от долгого сидения стали затекать. – Из меня самого уже можно самокрутки крутить.
– Кто ж виноват, что ты такой спортсмен? – усмехнулся Киреев. – Не пьешь, не куришь, жену любишь – образцовый милиционер!
Сергей затушил окурок в переполненной пепельнице, но окно не закрыл. Юлий покрутил плечами, и суставы хрустнули, словно сломанные ветки.
– Думаешь, Меджиславский появится?
– Уверен. Скоро ты в этом убедишься.
Прошло еще два часа. Прохожих на улице становилось все меньше. Зажглись старинные фонари на площади и редкие лампочки над подъездами. На лобовое стекло упали первые капли дождя.
– Который час?
Юлий глянул на часы:
– Десять уже.
– Пойду сменю Богдана.
– Давай.
Киреев зашел в дом и, поднявшись на второй этаж, постучал условным стуком. «Глазок» на миг потемнел, затем дверь открыл Поречко.
– Ну?
– Что на улице?
– Ничего. Как Вероника?
– Телевизор смотрит. Со мной даже не разговаривает.
– Ну-ну. Если что, сразу сигналь по рации.
– Угу.
Киреев поднялся еще на один этаж. Вид у стажера был взволнованный.
– Что?
– Пока ничего. Ты ж не куришь?
– Нет.
– Вот и хорошо. Иди в машину, а то Юлик меня уже задолбал.
Киреев закрылся изнутри и, не включая света, прошелся по квартире. Жившие здесь люди денег на убранство квартиры не жалели: кожаные диваны, стойка бара, огромная плоская панель телевизора. Интересно, кто здесь живет? Явно не опер. Сам Киреев ютился в двухкомнатной хрущевке с женой, ребенком, тещей и собакой.
Он подошел к окну. Старая «восьмерка» с затемненными стеклами неприметно стояла в ряду припаркованных у тротуара машин. Сидящих внутри видно не было. Сергей приоткрыл форточку, вытащил из кармана куртки сигареты и стал наблюдать за стремительно пустеющей улицей.
Богдан сел в машину. Откинувшийся на сиденье Юлий из-под полуприкрытых век наблюдал за входом в дом. Вдруг он напрягся. Незнакомый парень, оглядываясь, скрылся в подъезде. Юлий два раза нажал на клавишу рации, предупреждая товарищей. Но парень уже вышел, на ходу застегивая ширинку.
– Вот урод, – сквозь зубы сказал Зацепин. – У себя в подъезде небось не ссыт.
Он включил рацию:
– Отбой, ложная тревога.
Юлий посмотрел на стажера и заметил мелкую дрожь. Когда-то и он так нервничал перед первыми выездами.
– Переживаешь?
– Да. – Богдан попытался улыбнуться. – А что мы с ним делать будем?
– Задерживать, – буднично ответил старлей.
– А подкрепление будем вызывать?
– Какое подкрепление? Нас тут четверо! – раздраженно сказал Юлий, но тут же напомнил себе, что у Богдана это первое серьезное задержание. – Да и не успеют они приехать, все решится за одну минуту. Если что – стреляй.
Богдан промолчал.
– Ты меня слышишь?
– Да, если что – стрелять, – более спокойным тоном ответил стажер.
Тут ожила рация:
– Вижу объект, направляется к дому.
Голос Киреева звучал напряженно.
– Понял. – Юлий подобрался. – Поречко?
Два коротких сигнала в ответ показали, что сержант в курсе событий.
Фигура в дождевике приближалась. Человек сбросил с головы капюшон, и Юлия прошиб озноб. Это был Меджиславский. Подойдя к дому, он огляделся и, засунув правую руку в карман, вошел внутрь.
Юлий передернул затвор, посылая патрон в ствол, и выскочил из машины:
– За мной.
Побледневший Богдан побежал за ним, на ходу возясь с застежкой кобуры. Они подбежали к темному входу. Лампочка на лестничной клетке не горела.
– Жди здесь и на окна посматривай, – тихо приказал он Колыванову, а сам стал осторожно подниматься по винтовой каменной лестнице. Большие мозаичные стекла почти не пропускали света. Юлий остановился и прислушался. Мертвая тишина словно замерла в предвкушении гулких, раздирающих барабанные перепонки выстрелов. Осторожно переставляя ноги, он поднялся на лестничную клетку второго этажа. Сверху раздался шорох, и через секунду показался Киреев с зажатым в руке пистолетом.
Дверь была приоткрыта. Юлий дернул ее на себя, и они ворвались в квартиру.
– Милиция! Всем лежать! – рявкнул Юлий, водя стволом из стороны в сторону. Через секунду он понял, что опоздал.
Глава четвертая
На следующую ночь колдунья умерла.
Ее явно убило вернувшееся заклятие.
Коттон Матер. Памятные случаи
Сержант лежал на спине в коридоре, раскинув руки. Из перерезанного горла уже вытекла целая лужа крови. Юлий заглянул в туалет – пусто. Затем, прикрываемый Киреевым, влетел в комнату.
Гадалка так и осталась сидеть в кресле перед бубнящим телевизором. Голова свесилась набок, руки лежали на подлокотниках. Халат поменял свой цвет с синего на алый. Вытекшая из раны в середине груди кровь была использована в качестве краски для уже знакомой латинской надписи, гласившей, что «Справедливость восстановлена». Несмотря ни на что.
– На кухне никого! – в комнату вбежал Киреев и замер на пороге. – Твою мать…
– Где он? – тихо спросил Зацепин, не пряча пистолет, и тут же заорал: – Где Меджиславский?!
– Мимо меня он не поднимался…
Взгляд Юлия метался по комнате, но мест для укрытия не было.
– Не мог же он испариться!
Киреев потрогал окно.
– Заперто изнутри.
У Юлия потемнело в глазах. Как такое могло произойти? В критической ситуации тяжело разобраться на месте. Это потом будет осмотр места происшествия, акты экспертов и протоколы допросов, а сейчас… Творилась самая настоящая чертовщина! Не может человек исчезнуть без следа, даже лучший в мире фокусник не может! Но факт оставался фактом – в квартире, кроме двух трупов, никого не было.
