– И вы выполните мою просьбу?
– Выполню, – пообещал Ираклий Андронович, однако спохватился и уточнил: – Если, конечно, буду в силах.
Ясно. Хозяин дома испугался, что я попрошу его вернуть украденные картины в музеи. Но я хорошо понимала, что это абсолютно невыполнимо. При жизни этот человек не расстанется ни с одной жемчужиной из своей сокровищницы.
– Есть у меня одна просьба. Только не знаю, могу ли я об этом даже заикнуться.
– Попробуй.
Я посмотрела на Ираклия Андроновича и решилась:
– Можно достать тело Штефана и похоронить по-человечески? Меня страшно мучает мысль, что он лежит на дне того пруда, где мы его…
Я не договорила и с трудом проглотила комок в горле.
– Очень жаль, Маша, но ты опоздала, – сказал Ираклий Андронович. – Штефана уже похоронили.
Я растерялась.
– Видишь ли, мои люди достали его тело сразу после вашего отъезда, – объяснил Ираклий Андронович. – Сделали вскрытие, как полагается. Извини, но я должен был знать, что произошло. А когда все выяснилось, тело Штефана перевезли на родину и похоронили рядом с его матерью.
Я поразилась.
– Как вам это удалось? Его же отравили, убили! И что дальше? Никакого расследования не будет?
– Не будет, – подтвердил Ираклий Андронович. – Какой в этом смысл? Убийцу-то уже в тюрьму не посадишь… В общем, я решил не ворошить эту грустную историю. Пускай Штефан и твоя подруга сами разберутся между собой. Согласна?
– Согласна, – тихо ответила я и сразу спросила: – А как корона оказалась в России?
– Ну, Маша, это долгая история, – ответил Ираклий Андронович, устраиваясь поудобнее. – Подробности рассказывать не стану, скажу только, что некий наследник короля Матиаша был свергнут с трона. Он бежал на Украину, прихватив с собой некоторые королевские реликвии. Долго скитался, потом принял постриг в одном из карпатских монастырей.
– Зачем?
– Ну, не знаю. Очевидно, пытался как-то избежать родового проклятия.
– Избежал?
Собеседник взглянул мне в глаза и без слов отрицательно покачал головой.
Во рту у меня неожиданно пересохло. Не знаю, правда ли существуют родовые проклятия, или это цепь трагических совпадений, но все-таки мне повезло, что я родилась восьмой.
– После его смерти монахи спрятали корону в очень хитром тайнике, упоминание о котором сохранилось в монастырских хрониках. Так уж получилось, что документы попали в руки Штефана. Он был журналистом, много путешествовал по свету. Хотя я думаю, документы попали в его руки не случайно. Судьба!
Я выпила вино до последней капли. Осторожно поставила бокал на стол и снова задала вопрос:
– А как корона попала к вам?
– Я финансировал ее поиски, – пояснил Ираклий Андронович.
– А Штефан?
– А Штефан предложил мне вывезти ее за границу. У него были какие-то свои дипломатические каналы. Вот я и согласился. Понимаешь, сам я к цацкам равнодушен. Меня больше интересует искусство. Представил, сколько картин смогу купить на эти деньги, и попался на крючок, как карась.
– Вы все еще хотите ее продать? – спросила я.
– Не-е-ет! – протянул Ираклий Андронович. – Ни за что! Я понял, что такими вещами торговать нельзя: себе дороже выйдет. Пускай лежит на подушке, дожидается своего часа. Я подумаю, что с ней сделать. Может, верну ее на родину, так сказать, для истории Венгрии. Может, не верну. Не знаю.
Он посмотрел на меня и усмехнулся. Я не стала продолжать разговор на болезненную тему и решила поделиться своей радостью.
– Я получила работу от издательства!
Заинтересованный Ираклий Андронович приподнял брови в ожидании подробностей.
– Мне дали заказ на оформление детской книги, – засмеялась я и добавила: – И велели срочно осваивать компьютер. Кстати! Ираклий Андронович, вы жаждали моей просьбы! Посоветуйте хорошего программиста! Я буду ему платить, сколько скажет!
– Договорились, – откликнулся хозяин дома. – Завтра же с тобой созвонюсь!
– Нет, только не завтра! Завтра Пашка возвращается из командировки.
Повисла мучительная пауза. Потом Ираклий Андронович, как я уже отмечала, обладавший неприятным свойством читать чужие мысли, сухо произнес:
– Понял. Не беспокойся Маша, я не буду компрометировать тебя звонками.
– Ничего вы не поняли. Вы меня не компрометируете. Просто я не знаю, как объяснить мужу наше знакомство. Не могу же я поведать ему всю историю, от начала до конца, понимаете?
– Почему не можешь? – удивился Ираклий Андронович.
– Да кто мне поверит?! – в свою очередь, удивилась я. – Вы бы поверили жене, которая обнаружила на кухне труп незнакомого мужчины в вечернем костюме? Да еще и красавца при этом! Да еще в тот момент, когда муж уехал в командировку! А соседи?.. Все видели, как Штефан приходил в наш дом! Он спрашивал номер моей квартиры, так сказать, запасался свидетелями… Понимаете?
– Да, положение, – задумчиво произнес Ираклий Андронович. Посмотрел на меня и решил: – Ты права. Есть вещи, которые мужу надо знать, а есть такие, которые не надо.
Я с облегчением перевела дыхание.
– Вот и я так думаю.
Ираклий Андронович откинулся на спинку стула и сунул руки в карманы брюк.
– Женщина! – произнес он, глядя в потолок. – Удивительное создание! Зачарованный замок с тайными комнатами, переходами, которые не снились ни одному мужчине… – Посмотрел на меня, улыбнулся и добавил: – Загадка!
Я тоже улыбнулась ему. Не знаю, наверное, этот человек далек от идеала, наверное, он великий грешник, наверное, его можно назвать «неподходящим знакомством»… Все может быть! Но при всем этом он умен, образован, хорошо воспитан. А еще он видит в женщине не корову, не самку, не низшее существо, призванное удовлетворять физиологические потребности. Он видит в женщине красоту и загадку.
Как гласит известная английская пословица: «Настоящий джентльмен не тот, кто обращается с герцогиней как с цветочницей, а тот, кто обращается с цветочницей как с герцогиней».
Ираклий Андронович – джентльмен. В самом лучшем смысле этого слова. А все остальное меня не касается: ему самому отвечать за свои дела перед богом.
А еще он очень любил мою маму. И очень помог мне.
И уже за все это заслуживает моего уважения.
Ираклий Андронович еще немного подумал, покивал тяжелой крупной головой.
– Хорошо, я не стану звонить. Позвони мне сама. Скажем, послезавтра. Я найду тебе хорошего специалиста. Идет?
– Идет, – согласилась я. – Пока будем поддерживать одностороннюю связь, а потом что-нибудь придумаем.
