Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
В клубе «Кентукки» Джон-Грейди выпил стопку неразбавленного виски, вышел и кивнул таксисту, стоявшему на углу. Они сели в машину, водитель обернулся к пассажиру:
— Куда поедем, дружище?
— В «Белое озеро».
Тот отвернулся, завел двигатель, машина влилась в поток движения. Ливень сменился непрерывной легкой моросью, но воды на улицах скопилось много, и машина шла медленно, плыла по Хуарес-авеню, словно лодка, а в черной воде вокруг, отражаясь, мельтешили, качались и множились кричащие огни.
Машина Эдуардо стояла в проезде рядом с темной стеной пакгауза; он подошел к ней, подергал дверцу. Потом задрал ногу и сапогом вышиб дверное окно. Стекло оказалось триплексом: оно прогнулось, покрывшись белой паутиной трещин. Он еще раз пнул его сапогом, и оно совсем вдавилось внутрь и упало на сиденье, тогда он сунул в окно руку, три раза надавил на клаксон и отступил в сторону. Гудок разнесся по проезду и замер. Вынув из кармана нож, он снял с себя дождевик, присел и заправил джинсы в сапоги, а нож в ножнах сунул в левое голенище. Затем бросил дождевик на капот автомобиля и снова нажал на клаксон. Не успели затихнуть отзвуки, как дверь черного хода отворилась, наружу вышел Эдуардо и встал спиной к стене, держась подальше от света.
Джон-Грейди отошел от автомобиля. Зажглась спичка, осветив склоненное лицо Эдуардо с очередной сигариллой в зубах. Гаснущая спичка прочертила во тьме проезда дугу.
— А, соискатель, — сказал он.
Он сделал шаг вперед, в круг света, и облокотился о железный поручень. Курит и смотрит в ночь. Глянул вниз, на парня:
— А не проще было постучать в дверь?
Перед этим Джон-Грейди снял свой дождевик с капота и теперь стоял, держа его сложенным под мышкой. Эдуардо стоит курит.
— Позволю себе предположить: ты пришел, чтобы заплатить мне деньги, которые ты должен.
— Я пришел убить тебя.
Сутенер медлительно затянулся сигариллой. Слегка склонив голову набок, скривил тонкие губы и тонкой струйкой выдул дым вверх.
— Это вряд ли, — сказал он.
Оторвавшись от поручня, он медленно спустился на три ступеньки в проезд. Джон-Грейди передвинулся чуть левее и встал в ожидании.
— Думаю, ты даже и вообще не знаешь, зачем ты здесь, — сказал Эдуардо. — Что очень печально. Может быть, мне удастся тебя просветить. Возможно, у тебя еще есть время поучиться.
Он снова затянулся сигариллой, потом бросил ее и с вывертом затоптал сапогом.
Как он доставал нож, Джон-Грейди даже не заметил. Может быть, нож у него все это время был в рукаве. Раздался четкий негромкий щелчок, и сразу световой блик от лезвия. И опять блик. Словно он поворачивает нож в руке. Джон-Грейди вынул нож из-за голенища и намотал дождевик на правый кулак, зажав свободный конец в кулаке. Эдуардо вышел подальше в проезд, видимо, чтобы свет у него был сзади. Ступал осторожно, избегая луж. Его светлая шелковая рубашка в неверном свете словно струилась. Повернулся к пришедшему.
— Брось ты эту свою затею, — сказал он. — Иди домой. Выбери жизнь. Ты так молод.
— Я пришел убить или быть убитым.
— О-о, — протянул Эдуардо.
— А не затем, чтобы говорить.
— Да это я так, чисто для проформы. Снисхожу к твоей юности.
— Насчет моей юности можешь не волноваться.
И вот картина: темнота, проезд. Сутенер стоит, его рубашка на груди расстегнута. Прилизанная, напомаженная голова в электрическом свете кажется синей. В расслабленной руке у него нож с выкидным лезвием.
— Я хочу, чтобы ты знал: мне до последнего хотелось простить тебя, — сказал он.
А сам при этом сокращает расстояние, подбирается шажками почти неуследимыми. Остановился. Стоит чуть склонив голову набок. Ждет.
— Видишь, я тебе даю максимальную фору. У тебя, видимо, еще нет большого опыта всяких драк. А вообще-то, в драке чаще всего проигрывает последний, кто что-то сказал.
Он приложил два пальца к губам, призывая к молчанию. Потом сделал ладонь чашечкой и поманил ею парня.
— Давай, — сказал он. — Надо же с чего-то начинать. Это как первый поцелуй.
Что ж, парень начал. Шагнул вперед, сделал обманный финт, потом мах ножом вбок, шаг назад. Эдуардо, как кот, выгнул спину, приподняв локти, чтобы пропустить нож противника под ними. Его тень на стене пакгауза напоминала этакого темного дирижера, для начала взмахнувшего палочкой. Улыбка, пируэт. Сияние прилизанных волос. В нападение пошел пригнувшись очень низко и делая махи ножом слева направо; нож прорезал воздух три раза так быстро, что не то что не среагируешь, а почти даже не увидишь. Джон-Грейди отразил удар замотанной в плащ правой рукой, споткнулся, выправился, но Эдуардо, улыбаясь, уже снова кружил около.
— Думаешь, тут таких, как ты, не видели прежде? Я таких, как ты, навидался. Навидался во множестве. Думаешь, я не знаю Америки? Я знаю Америку. Сколько мне, думаешь, лет?
Он остановился, присел, сделал финт и, огибая противника, снова двинулся.
— Мне сорок лет, — сказал он. — Старик, нет? Уважения заслуживаю, нет? А тут ты со своими драками на ножах в переулках.
Он снова сделал выпад, а когда отступил, его рука ниже локтя была порезана и желтая шелковая рубашка потемнела от крови. Но он, казалось, этого не заметил.
— Делать мне больше нечего, только и драться тут с соискателями. Мальчишками деревенскими. Которых бесконечное множество.
Он резко остановился, повернулся и зашел с другой стороны. Словно актер, мерящий шагами сцену. Временами казалось, что он противника вообще не замечает.
— Они лезут и лезут из этого вашего пораженного проказой рая в поисках того, что среди них там уже вымерло. Того, чему они, наверное, уже и названия-то не знают. Но, будучи деревенскими мальчишками, первое, куда им приходит в голову наведаться, — это бордель.
С его рукава капала кровь. Медленные темные капли, исчезающие в темном песке под ногами. Он шел вокруг противника по часовой стрелке, то и дело выбрасывая вперед руку с ножом. Как человек, беспорядочно рубящий бурьян.
— И тут уж вожделение, которое, конечно же, туманит их мозги. То есть то, что у них в этом плане имеется. И от них ускользают простейшие истины. Похоже, они не понимают, что в проститутках самое главное…
Вдруг он оказался в низкой стойке перед самым Джоном-Грейди. Почти на коленях. Почти как проситель. Парень даже не заметил, как он там оказался, но когда он отступил и возобновил свое кружение, бедро Джона-Грейди оказалось глубоко вспорото и по его ноге заструилась теплая кровь.
— …самое главное то, что они проститутки, — закончил Эдуардо.
Он присел, сделал обманный финт и опять закружился. Потом подступил ближе — с ножом, обращенным лезвием к себе, — и нанес еще один порез, менее чем на пару сантиметров выше первого.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
