это не задумывался…
– А мне приходится задумываться, я же от комитета комсомола со всеми поставщиками коммун жрательных договариваюсь. Так, сейчас снова во двор, за потом уже полегче станет… эти водители кобыл вообще наглость потеряли, как хотят, так и ездят, козлы! Вот честное слово, давила бы козлов, но машину жалко, ведь ее потом отмывать придется от кровищи и дерьмища…
– А вы…
– А вы внимания не обращайте, это я просто пар выпускаю чтобы от злости мозги не вскипели. Я и не такое в сердцах сказануть могу… Ну вы сами-то посмотрите что творится, разве вам не захотелось их самому… так, ладно, проехали, дальше будет куда как получше.
– Да уж, здесь, в Москве, с движением как-то…
– Ну да. Ограничение скорости ввели для автомобилей в двадцать пять километров – но тут и до пятнадцати не разгонишься! Только глубокой ночью похулиганить можно, да и то не везде.
– Ну наверное, но сделать-то с этим ничего нельзя.
– Почему нельзя? Очень даже можно, просто никто этим заниматься не хочет. А давайте, Лаврентий Павлович, НТК этим займется!
– И на каком основании? НТК занимается наукой, причем далеко не всей, а только…
– Это и будет наука. Научная организация движения по дорогам общего пользования. Исключительно научная: введем строгие правила движения, расставим по дорогам милиционеров с дубинками и пистолетами, которые с нарушителей будут штрафы собирать. Назовем организацию Отделом регулирования уличного движения, сокращенно – ОРУД… Все, приехали, сегодня быстро получилось, – Вера поглядела на часы, надетые на левую руку, – всего-то сорок минут.
Ворота в «лабораторию» «сами открылись», и Вела поспешила объяснить Лаврентию Павловичу видимое «нарушение режима секретности»:
– Таких машин вообще в Москве только две, а может и по всей стране две, а уж белая у одной меня. И все равно охрана смотри кто в ней сидит… так только меня и Сашу на завод пропускают.
– Сашу?
– Александру Васильевну Новоселову, она здесь ведет исследования по металохимии. Вот у нее как раз вторая такая же машина, с премии за каучук куплена.
– Так премию-то только вам дали…
– А я ее с Сашей поделила: она для работы очень много сделала. Опять же, ей без машины сюда добираться – только зря время терять, а ее время очень дорого… для страны. Так, вот теперь совсем приехали, вылезайте.
– Привет, Старуха! – внутри небольшого цеха девушку радостно встретил высокий плечистый парень.
– Сам ты привет, вы сделали что я просила?
– Обижаешь, мы уже четвертую изготовили, к вечеру шесть, думаю, будет.
– Ну, показывай… вот, смотрите, Лаврентий Павлович, это шинка, – и Вера показала на лежащие в углу цеха шины. Немного странного вида и с большими белыми буквами на боковой поверхности: «Husqvarna».
– Это что?
– Я же сказала: шинки. Конкретно эти – для мотоцикла, у меня такой шведский есть. Но шинки не шведские, из как раз здесь и сделали, а буквочки – они для красоты… ну и в рекламных целях. Как раз такие я хочу шведам впарить, и они за такие шинки мне электростанции и подарят.
– Так уж и подарят…
– А куда они денутся-то? У шведов одна шинка для мотоцикла сейчас стоит примерно двести крон, я им предложу у меня их забирать по сто пятьдесят – то есть по семьдесят пять золотых рублей за шинку.
– И думаете, они купятся?
– Я же сказала: некуда им деваться. Нынешняя их шинка ходит около пяти тысяч километров, и это если очень аккуратно ездить, а вот эта – у нее ходимость минимум двадцать пять тысяч. Кстати, на машине моей почти такие же шины стоят, но не мотоциклетные, а автомобильные – и у них гарантия на пятьдесят тысяч километров. Но это детали, я чуть позже вам все поподробнее расскажу… наедине.
– А почему так дешево тогда вы их… впаривать собираетесь?
– Каучук в мире быстро дешевеет, плантации уже выросли, через год-другой и импортные шинки по такой цене пойдут, а может и дешевле. Но тогда уже все будут знать, что советские шинки – лучшие в мире и по такой цене они все равно окажутся самыми выгодными.
– И вы хотите, чтобы наше торгпредство в Стокгольме…
– Ни в коем случае! Там сидят воры и подонки, они не сумеют шины правильно продать. Это ведь продукция НТК? Вот НТК ее и продавать будет.
– Но у нас нет…
– Я поеду в Стокгольм и им шинки продам… задорого. А взамен получу электростанции.
– То есть вы… сколько же вы им шин хотите продать? Ведь электростанция стоит…
– Шинками тут не обойтись..пока. Хускварна сейчас выпускает около двух тысяч мотоциклов в год, то есть им нужно четыре тысячи шин. А нужная мне электростанция стоит восемьдесят тысяч таких шин, так что я им много чего еще впарю. Что именно – разберусь по месту, но гарантирую: осенью мы одну электростанцию получим, бесплатно, в смысле без денег. А может быть и две.
– Интересно, что вы еще собираетесь… впарить.
– Спрашивали – отвечаем. Вот, например, – Вера достала из тумбочки необычной формы… шлем. Со стеклянным забралом. – Ну как вам?
– Хм… вид, конечно, необычный, но…
