коснулась, как сразу она вырубилась.
Сон снился Матрене такой чудной, вроде в лесу она ходит, и на дворе не зима, а весна. Так хорошо, птички поют, цветы распускаются, деревья молодыми листочками шумят, ручейки по камушкам прыгают, журчат что-то, переговариваются. Она ходит, бродит, диковинный мох рассматривает под ногами. Вышла на полянку, а там около большого камня звери разные сидят. Медведица лапой рядом с собой хлопает, садись, мол.
В голове шум барабанов, треск костра, кто-то бьет в бубен и песни такие странные поет. Хорошо ей от этих песен, светло на душе, радоваться хочется, бегать и прыгать. Сорвалась она со своего места и понеслась по лесу, перепрыгивая через поваленные деревья, через овраги и болота. Душа поет и радуется, и солнце своим светом припекает.
Забралась повыше на огромный камень и завыла радостно. Даже проснулась от этого. Правда, выть перестала. На столе сидел Коловерша и тоже дремал, встрепенулся, когда Матрена завыла, посмотрел на нее и вытащил ей конфетку. Дескать, бери, не жалко, вот только не вой так страшно.
Трубку свою поискала, привыкла к ней, а тут почти сутки не курила. В поезде нельзя, в автобусе нельзя, на морозе тяжко. Вышла из комнаты и пошла по темному дому.
– Матрена, куда бредешь? – услышала она.
Повернулась, дверь на веранду чуть приоткрыта, Лида выглядывает.
– Ищу место, где курить можно, – ответила ей бабушка.
– Идем ко мне. Лизке дым не нравится, пришлось перестать в доме курить. Зато вот себе уголок уютный на веранде оборудовала. Печку-буржуйку поставила да поджопники электрические прикупила. С такими же, как я, куришками трубочку курим да чаек попиваем.
Матрена устроилась на кресле, накрылась пледом, достала трубочку. Набила ее табаком, раскурила и выпустила клубок дыма. Лида налила ей ароматный чай в кружку.
– Хорошо, – тихо протянула Матрена, – красота какая.
Дом был украшен гирляндами и освещал часть леса, снег вокруг. Вид был просто сказочный. С неба падали хлопья снега.
– Хочу на веранде полы теплые сделать, чтобы уж совсем красота была. А то пока печка прогреет всё, околеть можно. Сидушки теплые только спасают.
– Нормально, зато вид какой. Правда, надо было валенки надеть, – поежилась Матрена. – Может, курить меньше стану. Здоровенькой помру.
– А помирать нам рановато, есть еще у нас тут дела, – пропела хриплым голосом Лида.
– Лизка спит?
– Спит. Сегодня с раннего утра готовила. Сейчас начнет к одиннадцати часам народ подтягиваться. Надо будет на стол накрывать.
– Как народ? – удивилась Матрена.
– Так у нас это привычное дело. Как праздники какие, так полный дом гостей. Все едут с гостинцами да с подарками поздравлять. Кто в одиннадцать приедет, чтобы Новый год с нами встретить, а кто и после полуночи. Всю ночь будут тянуться, приезжать и уезжать. Утром только спать пойдем. Первого к вечеру снова гости будут, – она улыбалась. – Я специально никого не зову, они сами приезжают.
Матрена на нее удивленно смотрела.
– Устанешь, пойдешь в свою комнату. Она у тебя самая дальняя, не должно быть слышно народ.
– И ты всех кормить будешь?
Бабушка Матрена представила, сколько Лизка наготовила.
– Не переживай, народ сейчас и пельмени привезет, и салаты, и деликатесы всякие. Не хватит – картошки отварим. Всё хорошо будет, никто голодный не уйдет, и выпить, и закусить привезут. У нас так принято. На охотников посмотришь, на местный люд, да и не на местный тоже, – снова улыбнулась Лида.
– Не тяжело такие вот праздники проводить?
– А я их и не провожу, люди как-то сами между собой общий язык находят. Не переживай, хорошо будет, душевно.
– Да мне чего переживать, я не хозяйка, я гостья, – усмехнулась Матрена.
– Всё будет путём.
Люди разные
В начале одиннадцатого пришла женщина лет пятидесяти, сухонькая, небольшого росточка. Она отряхнула свои снегоступы около дома и занесла их в неотапливаемую веранду. Женщина как-то виновато улыбнулась, громко и косноязычно поздоровалась и поздравила всех с Новым годом. Одета она была просто, в домашнюю кофту и в такие же штаны.
Матрена удивленно посмотрела на Лиду.
– Это Надюшка, помощница моя. Она глухая, но по губам понимает, – ответила шаманка.
Женщина снова улыбнулась и ушла на кухню.
– Они с Лизкой со вчерашнего дня на кухне колдуют. Всё утро готовили, ну и я им малехо помогала. Днем она домой уходила поспать, а к ночи снова пришла.
– И всю ночь тут будет? У нее родных нету? – удивилась Матрена.
– Здесь родных нет, в городе взрослый сын с семьей. Я ее младенчиком в лесу нашла, какая-то родила да бросила. А я за травами ходила и увидала ее. Благо она не плакала, а то бы дикие звери полакомились. Отнесла ее в деревню, отдала бездетной паре. Они ее Надеждой назвали. Председатель колхоза ее записал как их кровную, что сами родили. Потом выяснилось, что девочка глухая.
– Вот какие бабы бывают, хуже зверей, свое дитя на погибель бросить – это кем надо быть, – покачала головой Матрена.
– Надька даже замуж вышла. Он немой был, а она глухая. Мальчик у них родился, кстати, нормальный. С мужем она двадцать лет прожила, а потом он сгинул. Ушел в тайгу капканы проверять и пропал. Мальчишка у нее тогда уже в городе учился. С тех пор она ко мне ходит, по дому помогает. Когда народ идет, мне попить и поесть некогда, не то что домом заниматься. Надя очень меня выручает. Когда Лизка появилась, она даже ревновала ее немного, а потом поняла, что девке тоже помощь нужна. Стала к ней как к родной относиться.
– А я думала, у тебя Лизка тут за рабыню Изауру, – усмехнулась Матрена.
– Да ну тебя, – рассмеялась Лидия. – Пошли на столы накрывать, нечего задницы греть на электрических поджопниках на халяву.
Столы были уже поставлены в гостиной. Они занимали практически всё пространство. Бабушке Матрене и делать ничего не дали, потолклась немного да и уселась около камина блаженствовать. Лизка с Лидой застелили столы скатертями и стали ставить приборы. Затем носили и расставляли кушанья.
Первым на пороге появился Надин односельчанин, пришел на снегоступах. В зал проходить не стал, как и раздеваться, просто расстегнул тулуп да шапку на затылок задвинул. Стал на стол всякие гостинцы выставлять: мед, кедровые орешки, какие-то бумажные кулечки.
– С праздником, уважаемая, с Новым годом, – приговаривал он.
– Рюмочку? – спросила его Лидия.
– Нет-нет, ты же знаешь, я не пью.
Нажелал всем всякого хорошего и доброго и от женщин получил замечательные пожелания, а от Лидии какой-то мешочек с травками. Откланялся и рванул назад к себе
