— То есть президент будет работать с тобой? — спросила Лера, когда Грат закончил долгий рассказ о своих утренних делах.
— Да, мне удалось убедить его, что я — единственный на данный момент источник информации о новом мире. Я научил его призывать меня, если буду нужен.
— А тебя не попытались задержать, взять в плен или сделать что-то такое?
— Генерал Денисов дал мне слово и сдержал его. Впрочем, он, скорее всего, просто знал, что у них нет способа сдержать меня. Вчера моя воля стала сильнее благодаря тебе.
— Моё прощение было так важно для тебя?
— Это сложно объяснить. Драконы мыслят не совсем так, как люди. А если бы ты пожила двести лет в мире, где идеи важнее материи, ты тоже относилась бы к ним куда серьёзнее. Бердияру вот хватило нескольких месяцев.
— Он всё-таки в обиде на меня?
— Да, в дикой. Он считает, что меня и Ивана подстрелили по твоей вине, и, с точки зрения сухих фактов, не далёк от истины. Не стоит его за это винить: это мы с тобой знаем, что такое искупление.
Несколько минут шли молча.
— Как твоя мама? — нарушила Лера молчание.
— Даша исцелила её вчера вечером. Кажется, она тоже простила меня, но знаешь? Думаю, нам будет лучше держаться подальше друг от друга.
— Это не правильно, Грат.
— Возможно. Но таково решение, и её и моё.
— Так слушай, получается, Истинный Бог всё-таки есть?
— Забавно. С чего ты взяла?
— Ну так он же вчера ответил Даше!
— Знаешь, Лера, в чём фишка? У нас магия превратилась в науку, а ты сама знаешь: всему можно найти научное объяснение. Я верю, что Истинный Бог — Иисус Христос. И то, что произошло вчера, совершенно очевидно для меня. Но придут волшебники, проведут исследования, и объяснят случившееся каким-нибудь массовым эмоциональным всплеском.
— Обидно…
— Да нет, мудро. У разума должна быть возможность верить в то, что он считает нужным, иначе он лишится свободы, и его вера превратится в знание. Тогда разум станет рабом учения, совершая поступки не потому, что так велит его сердце или вера, а потому, что так правильно, и ни как иначе. Воля и стремление к добру уступят в таком разуме место простому подчинению. Видимо, Бог этого не хочет. Так слушай, далеко ещё до дома Натальи?
— Нет, вот, почти пришли.
Дракон мрачно оглядел обшарпанную хрущёвку и принюхался.
— Славное место для жизни монстра или духа земли, но непригодное — для человека или духа холода. Как она может жить здесь?
— Да вот так и живёт. Страдает.
— Я чувствую её запах. Думаю, она дома.
— Дома, — заметила Лера припаркованную на стоянке машину, — Давай в человека и поехали на этаж.
Теперь человеческий облик Грата выглядел совсем иначе, чем в первую встречу. Чистые волосы, крепкие руки и уверенная, гордая осанка создавали вполне приятный глазу образ, хотя лишний вес и некоторая неуклюжесть никуда не делись.
— Ты бы приоделся к девушке, — указала Лера на всё те же чёрную майку и джинсы, в которых дракон сражался последние два дня. Над одеждой явно поколдовали: ни грязи, ни крови, ни дырок в боку не было.
— Лицемерие! — ответил тот, — Нет. Перед существом, которое я предполагаю полюбить, мне следует предстать таким, каким я вижу себя.
Лифт, поскрипывая, ехал вверх, когда Грат вдруг насторожился.
— Что-то не так, — сказал он, — её запах изменился. И стал слабее.
— Ты думаешь…
— Если бы это случилось, запах бы усилился. Нет, произошло что-то другое.
Дверцы лифта раскрылись, и Лера указала Грату на нужную дверь. Тот позвонил в звонок, но, подождав всего пару секунд, зашептал заклинание. Замок щёлкнул, отпираясь.
— Вламываться к девушке не лучшая идея, — заметила Лера.
— Её нет внутри. И, возможно, у нас нет времени.
Грат распахнул дверь и вошёл внутрь, Лера последовала за ним. На полу коридора и кухни виднелись следы грязной воды, а на старых обоях — мокрые отпечатки ладоней. На столе, в луже, стояла чашка, из которой поднимался пар. Тревога закралась в сердце Леры: она была мало знакома с Натальей, но сама мысль о таком страшном исходе пугала её.
— Думаешь, она растаяла?
— Здесь таяли, — ответил Гратлоргарн, — но не до смерти. Кто-то, только что начавший превращение в стихийного духа. Её плоть отторгается и заменяется льдом или снегом, в зависимости от характера. Она схватила чашку горячего кофе рукой, и эта рука осталась в качестве лужи на столе. Это, наверно, было больно.
— Лужи совсем свежие! Куда она могла пропасть?
— Не знаю. Но вижу, что ты не обманула. Как ты поняла, что она — ледяной дух?
— Я… не знала. Мне нужно было, чтобы ты остался сражаться за нас. Я пошла на риск. Прости.
— Я не виню тебя, — Гратлоргарн улыбнулся, — Ты всё сделала правильно. Более того, я благодарен тебе за то, что помогла мне найти ту, что я искал всю жизнь. Обе жизни — человеческую и драконью.
— Ты ведь не нашёл её. Мы опоздали.
— Теперь я знаю, что существо из моей мечты есть где-то в наших мирах. Этого достаточно.
— И что будешь теперь делать?
— Буду искать её в новом объединённом мире. Положу на это все силы. А что будешь делать ты?
— Мы с Васей решили освоить новые виды наших профессий. Он станет целителем, а я — специалистом по нечеловеческой психологии. Будем жить в Бресте.
— Ты могла бы стать сильной чародейкой или военачальницей, после выучки, разумеется.
— Нет, это не для меня. Я — мирный житель, и моё дело — понимать других, сочувствовать им, и помогать им делать правильные решения. Если тебе что понадобится — мы с Васей с удовольствием поможем, но больше рисковать друг другом не станем никогда. Таково наше с Васей общее решение.
