противоположной скамье рядом с отцом, даже не шевельнулся в ее сторону, только слегка наметил высокомерный кивок.
«Эй, да это же тот придурок, что во главе своры магов гонял Уильяма!» — наконец, сообразил внутренний голос, откуда им знакомо это лицо.
«И тот же придурок, который сцепился с нашим придурком, Крисом, на ярмарке в Городе», — добавила Марина, уже с куда большим интересом разглядывая склочного юношу.
В принципе, по его виду диагноз ставился только один: завышенная самооценка. И скорее всего, корнями эта зараза уходила, как обычно, в семью. А проще говоря, Финеуса, похоже, всю жизнь заставляли быть гением, внушая, что только таким и может быть наследник достойного рода, и мальчик, не сумев справиться с давлением старшего и сильного, принялся гнобить тех, кто младше либо слабей.
«Ой, как я все это не люблю», — мысленно вздохнула Марина, старательно пытаясь увидеть в молодом человеке свободную личность, а не карикатурную кальку с отца. Ведь где-то под всем этим высокомерием скрывался забитый пацан, недолюбленный родителями. И чтобы воспринимать юношу адекватно, об этом всегда нужно было помнить.
«Вот оно тебе надо? — фыркнул внутренний голос в ответ на это самовнушение. — Не майся дурью. Парень тянет лет на восемнадцать, если не девятнадцать. Личность уже сложилась, и ты на нее никак не повлияешь. Он уже упертый говнюк, как его отец, и относиться к нему следует соответственно».
«И все же он еще учится, — возразила Марина. — А раз учится, значит, пребывает в иной среде и имеет возможность противопоставить ее своей семье. Кто знает: быть может, это его последний шанс не пойти по стопам отца?»
«Марин, — вздохнул внутренний голос. — Засунь свой альтруизм знаешь, куда? Вижу, знаешь. Так что давай, засовывай. У тебя уже есть целый класс покалеченных душ. Поверь, тебе хватит. Если будешь еще и на чужих распыляться, сгоришь на работе».
Марина немного подумала и вынужденно признала правоту своего незримого собеседника. Действительно, нельзя спасти весь мир. Кто-то все равно вырастет говнюком. Более того, говнюки нужны и важны — чтобы психически здоровые дети на их примере видели, как не надо делать. Тем более, что в этом мире не было русских классиков, на чьих произведениях можно растить достойных людей без всяких живых примеров.
Так что увы, но похоже, ей предстояло принять молодого Мэйгрина как есть. И хуже того — использовать в качестве общего врага для сплочения коллектива.
— Я правильно понимаю, господин Мэйгрин, что Ваш сын сегодня участвует в Алхимических Игрищах? — спросила Марина.
— Ну, разумеется, — слегка самодовольно ответил Мэйгрин. — Несколько поколений нашей семьи ежегодно принимали участие в этом мероприятии с самого его начала. И мой сын — не исключение.
— О! — с деланным уважением протянула Марина. Она не раз общалась с подобными родителями в родном мире, и ее внутренний переводчик тут же переиначил фразу так:
«Я сам когда-то давно участвовал в Игрищах, но проиграл, разозлился и теперь хочу, чтобы сын сделал то, что я не сумел».
«Классика», — фыркнул ее незримый собеседник, подтверждая новый диагноз. Беглый анализ детско-родительской ситуации был произведен. Теперь нужно было лишь подтвердить догадку, чтобы получить полное представление и мысленно заполнить личное дело учащегося.
— Вы учитесь в алхимическом классе, Финеус? — с уважительными нотками в голосе спросила Марина, прощупывая почву.
— Нет. Я перерос этот уровень, — важно ответил молодой человек. — Мое призвание — наука. Так что я учусь в классе теоретиков магии.
«Словобудство, — снова ехидно фыркнул внутренний голос. — Какой нормальный парень откажется от возможности колдовать по-настоящему? Только тот, у которого это плохо получается».
Марина мысленно кивнула. Это походило на правду. Но все же она видела, как этот молодой человек вполне успешно гонял Уильяма по двору своими заклинаниями. И с учетом того, какие слухи ходили о талантах Уилла, Финеус был не совсем уж бездарным. Просто, скорее всего, его талант не дотягивал до уровня гениальности, как того хотел отец, и мальчик перевелся на теоретическое отделение, где разница в мастерстве была не так заметна.
И, кстати, вполне даже мог на этом поприще преуспеть. В отличие от ленивца Уильяма, который ни разу не попадался Марине на глаза с книжкой в руках.
Уилл вообще был слишком хорошего мнения о своих способностях и, похоже, не собирался их развивать, считая, что он и так лучше других. Типичная ошибка вундеркинда. Пока эти самые вундеркинды выслушивают оды в свою честь, потихоньку деградируя, посредственности пашут, обгоняя их.
«Марин, ты слишком долго молчишь, — вырвал ее из размышлений внутренний голос. — Ответь что-нибудь».
— А? — встряхнулась Марина. — Извините, я задумалась. Вы что-то спросили?
— Я говорю, как жаль, что в Вашем классе нет учеников, которых можно было бы выставить на турнир, — сказал Мэйгрин. — Честно говоря, вообще не понимаю, зачем нашей Академии тратить ресурсы на обучение тех, кто к магии неспособен.
— Ну что Вы, — сказала Марина, подбирая как можно более обтекаемую фразу для ответа. — Мир велик, и в нем нужны разные существа. Все на свете не могут быть гениями. На вершину поднимается кто-то один. А раз так, то кто-то же должен быть проигравшим, верно? Так что Вы уж не сердитесь, но я тоже выставила от нашего класса пару ребят.
— Хм, — задумался Мэйгрин. — Надо же.
Они с сыном мельком переглянулись.
— А Вы не боитесь проиграть с такими… кхм… сомнительными талантами в качестве участников? — осторожно спросил Мэйгрин.
— Почему я должна бояться? — спросила Марина. — Разве за это выгоняют из Академии или лишают жалованья?
— Нет, но… это же такой позор для учителя, когда выставленные им ученики занимают низшие места, — пояснил свою мысль аристократ.
— Ну, для уважающего себя алхимика — да, наверное, это так, — ответила Марина. — Но я учитель музыки, и в алхимии ничего не смыслю. Я могу лишь запретить либо разрешить ребятам участвовать. А подготовить их способна разве что морально. Так зачем же мне расстраиваться? Напротив, я собираюсь развлечься, посетив Игрища. Кажется, это довольно зрелищное мероприятие.
Она повернула голову в сторону окна кареты, откуда уже доносились веселые звуки оркестра и смех. Похоже, они, наконец, въехали в центральный двор Академии, и там уже вовсю царила атмосфера праздника.
К центральному корпусу будто переехали и люди, и украшения, которые Марина видела вчера в городе. Все
