она совсем не обижалась.
Почти шесть дней в неделю я проводила с этими девушками и мастером по пошиву одежды. На работу я приходила раньше всех и начинала серьезную, трудоемкую и длительную подготовку - наводила красоту. Остальные приходили, когда я уже заканчивала красить ногти. Сначала приходила тикая Люси, за ней воображала Ивет, а затем неумытая, неопрятная Мари. Но даже такой Мари выглядела красавицей. У нее были шелковистые волосы, крупный, чувственный рот. Она начинала недовольно ворчать, как только входила:
- О, ля-ля! Что за мерзкая жизнь! Всю ночь не сомкнула глаз. Этот тип. Мари рассказывала о бурной ночи любви, а в дверь уже заглядывала одна из продавщиц:
- Ну, девушки, пора начинать.
- Поглядите-ка на этих дамочек! Видно, они хорошо выспались за ночь. Уж их-то по ночам не терзают мужчины!
Мы медленно и с неохотой начинали натягивать новомодные наряды. Но стоило показаться «Обезьяне», как мы начинали двигаться живее и поторапливаться. Перед осточертевшими клиентками мы не должны показывать своего недовольства или усталости! Вот мы и летали по салону, словно птички. Если клиентов было много, то постоянное переодевание оправдывало себя. Но когда в салоне сидело всего несколько человек, а то и одна - единственная дамочка, надевать и снимать несколько десятков платьев - сущая пытка. Мы кипели от злости! В такие часы мы ощущали на своих плечах всю тяжесть социального неравенства. В нашей душе рождались лозунги, призывающие к социальной «справедливости» и равенству, осуждающие власть имущих. Но известно, к чему приводят такие мысли. Это напоминало мне те дни, когда я подвергалась революционному влиянию ленинских идей.
«Набегавшись» до обеда по салону, мы шли в недорогое, но очень хорошее кафе неподалеку, а то и в ресторан. Пообедав здесь, до двух часов гуляли в парке Туплери или бродили по торговым центрам. В два часа вновь приступали к работе, которая завершалась в шесть часов. После этого девушки встречались со своими любовниками, а я оставалась наедине со своей долгожданной независимостью. Я любовалась ею, как чудесным плодом, боялась вкусить. Мысль о любовнике ужасала меня. Нет, не гордость или чувство греховности мешали мне завести «друга». Просто я боялась физической близости, того ощущения брезгливости, которое испытывала, будучи женой нелюбимого человека. В моем воображении все еще жил образ «князя» Андрей Масарина, рожденный юношеским идеалом. Этот образ не вызывал у меня сексуальных желаний, он был слишком чист и духовен. Но где я могла встретить такого мужчину? Каждый раз, ища в знакомых мужчинах черты того образа, я натыкалась на его жалкую пародию. Мне и в голову не приходило, что тот далекий «князь» всего лишь идеализированный воображением герой. А все окружающие меня были обыкновенными людьми. порой некоторых мечтателей не исправит целая жизнь. А я, ожидая героя своих грез, поочередно влюблялась то в Наполеона, то в Луи XIV. Разумеется, рисовав их в своем воображении. Эти образы, возникшие после чтения книг, защищали меня от желания реальной любви.
Дни текли. Хорошо, что в моей жизни были «Жозезу» и их темперамент. Время шло однообразно. До тех пор, пока не произошло одно событие.
Чудесная встреча
Однажды, после легкого обеда у «Жозезу», случилось нечто, что положило конец однообразию. Зулейха разрисовывала абажур вереницей рыцарей с копьями, а Жозе раскладывал пасьянс - этому его научил мой отец. Я, сидя в сторонке, наблюдала за обоими. И тут послышались чьи-то торопливые шаги, затем распахнулась наша никогда не запиравшаяся дверь, и я услышала голос, который узнала бы среди тысяч других голосов.
- Вы дома?
- Гюльнар! - закричала я и бросилась навстречу кузине.
- Это ты, ты? - я не могла найти других слов.
- Да, это я, я, я! - также взволнованно отвечала Гюльнар.
Мы обнимались, целовались, смеялись, плакали, кричали от восторга и волнения. Потом, оторвавшись от меня, Гюльнар бросилась к Зулейхе, и повторился тот же ритуал неожиданной встречи. Затем, освободившись из наших объятий, она обернулась в сторону Жозе, который, поднявшись с места наблюдал встречу кузин.
- Это твой муж? - спросила Гюльнар по-французски и добавила на родном языке с характерным оттенком: - Что за пугало?
На самом-то деле Жозе не был уродом. Мы растерялись, но не ответили грубостью. Тем более, что Гюльнар, подойдя к Жозе, ласково (даже чрезмерно!) поцеловала его. Может быть, я преувеличивала, ведь мысли и действия Гюльнар часто не совпадали.
- Откуда ты явилась? - спросила Зулейха.
- Из Москвы. Через Варшаву и Берлин. Вам нравится мое платье? Красивое, правда?
Одежда на ней была и впрямь очень красивая. Зная парижскую моду, я не нашла в наряде Гюльнар изъяна.
- Ты случайно не вышла снова замуж? - спросила я.
- Да, есть у меня муженек... Об этом после. Со мной столько всего произошло!
Ее приключения нетрудно было себе представить. Я была уверена, что героями ее многочисленных авантюр были мужчины.
Гюльнар достала из сумочки лорнет в золотой оправе, поднесла к глазам и стала внимательно осматривать мастерскую. Я была в шоке от ее манер. Вообще, Гюльнар всегда могла удивить. Этот ее неожиданный приезд, самообладание, умение пользоваться лорнетом, как знатные дамы Парижа и Санкт-Петербурга, поразили меня.
- Чтобы жить в хлеву, не обязательно было приезжать в Париж, -высокомерно произнесла она, сложив лорнет и убрав его в сумочку. -По-французски она говорила торопливо и плохо. Как будто нарочито.
Прошло три месяца, и она говорила на чистейшем французском языке. Вообще она очень быстро умела приспосабливаться. И языки давались ей легко.
- Помни, детка, что эта мастерская художника, - по-испански горделиво возразил Жозе. Греко и Микельанджелло, Вермер и Рубенс создавали в таких мастерских свои шедевры.
- Я их не знаю, - передернула плечами Гюльнар. - Мне нет дела до ваших художников, ни до ваших мастерских. Но вы мне нравитесь. Вы первый художник, с которым я повстречалась.
- Ладно, не морочь нам голову, - несколько обиженно произнесла Зулейха. - Скажи лучше, как ты нас нашла?
- Разве это трудно? В Берлине я разыскала номер телефона нашего президента, - Гюльнар имела в виду бывшего президента Независимой Азербайджанской Республики. - Позвонила к нему, и все дела!
- Ну и плутовка же ты!
- Ты же знаешь, какая я умница, - ответила Гюльнар. Она, и в самом деле была находчива и шустра, чем всегда восхищала меня. А вот Зулейха, образованная лучше Гюльнар, соображала туже.
- Вы, однако, далеки от скромности, -
