Ваш мальчик, Гордей, невероятно талантлив. С вашего позволения, я бы посвятил время его обучению, — капитан опасливо оглянулся на двери библиотеки и негромко добавил: — Современному, конечно же. Уж Митрофана я сумею убедить, поверьте.
— Верю, — я улыбнулся. — Что же, тогда добро пожаловать в нашу семью!
Призрак приосанился и положил руку на сердце:
— Клянусь честью, не подведу!
Рядом из воздуха появился Вознесенский. Одобрительно покивал и, скрывая улыбку, скупо отозвался:
— Правильное решение, Александр. А то столько забот, и все на мне одном.
То, что он сам на себя взвалил все эти заботы, призрак скромно упустил. Но я подыграл ему, предок и без того пережил немало потрясений. Пусть отдыха ему не требовалось, зато душевный покой нужен всем.
Я оставил их заниматься учебной программой и сообщил Казаринову, что у меня для него есть кое-что интересное.
Теневик мгновенно ответил, что скоро заедет.
Тем временем я осмотрел своё крыло. Все работы были закончены, а служба уборки привела место в идеальный порядок. Идеальный и совершенно пустой.
Только хрустальные люстры сверкали под потолками, да мой волшебный матрас высился среди комнаты, выбранной под спальню.
Аскетичность меня никогда не смущала, но всё же минимальный уют следовало навести. В ожидании юриста, я заказал необходимое. И вызвал работников, чтобы привести в порядок второй, гостевой, этаж. Новых жильцов следовало разместить более комфортно.
Пожалуй, стоило подумать о строительстве ещё одного флигеля...
Казаринов застал меня возле пруда. Я устроился на берегу и как раз наливал себе свежесваренный кофе, когда пришел теневик. Выглядел он неважно: синяки под глазами, воспаленные глаза и помятая одежда. Впрочем, о последнем он редко переживал.
Юрист устало присел и с наслаждением откинулся на спинку, завороженно глядя на всплеск воды, где резвились рыбы.
— Как же хорошо у вас тут, — в очередной раз признался парень. — Хоть записывайся на посещения.
— Приходите, Михаил Алексеевич, когда вам будет угодно. Просто приходите и отдыхайте.
— Благодарю. Знаете, я воспользуюсь вашей любезностью. Обещаю, беспокоить не стану. Просто прийти на полчаса и посидеть вот так... Хорошо.
— Вы не думали о работе поспокойнее? — мне его действительно было жаль, видно же что загонял себя.
Казаринов хитро усмехнулся:
— К себе переманиваете, ваше сиятельство?
Два теневика, безусловно, лучше чем один. Тем более два толковых теневика. Но у меня и в мыслях не было отбирать у начальника тайной канцелярии дельного сотрудника. Баталов такого бы не простил.
— Что вы, Михаил Алексеевич. Вы выглядите уставшим и, предполагаю, это из-за работы.
— Ваша правда. Есть у меня слабость, не умею вовремя остановиться, — откровенно ответил парень. — Но с этим я справлюсь. Возможно, в том числе благодаря вашему саду. Так что вы мне хотели передать?
— Может, ничего существенного. Но взглянуть, полагаю, не помешает.
Бумаги я уже достал из портмоне и проверил, что они сохранились в первоначальном состоянии. Словно и не прошло столько времени. Я отдал секретные документы теневику и объяснил, что нашел их в архиве.
— Ну надо же... — Казаринов быстро просмотрел листы и перевел взгляд на меня, вид у него был весьма ошарашенный. — Вы хоть знаете, что тут?
— Честно говоря не интересовался, — я пожал плечами.
— Да про это дело до сих пор говорят. Шепотом и в определенных местах, но всё же. Тут же... — он глубоко вздохнул и выдохнул: — Это может сильно пошатнуть власть некоторых влиятельных родов. Ну, Александр Лукич, умеете вы удивить. Несущественно!
Он качал головой, на какое-то время погрузившись в прострацию. Затем опомнился и бережно спрятал документы во внутренний карман пиджака.
— Я даже не знаю, как вас отблагодарить...
— Пожалуй, у меня есть одна просьба, — я улыбнулся. — Присмотреть за делом о Тучковом буяне. Понимаю, это не ваша сфера, но мне хотелось бы чтобы всё завершилось благополучно. Есть там некий граф Сурмяжников... Думается мне, что его сиятельство попытается воздействовать на следствие.
— Всё понял, — Михаил преобразился, на миг показав оскал хищника. — Не беспокойтесь, Александр Лукич. Этим делом я займусь лично и с удовольствием.
Я довольно улыбнулся. Теперь о судебном разбирательстве точно не стоило переживать. Теневик душу вытрясет как из графа, так и из начальника островного управления. Вот уж для кого чины не имели значения.
Мы ещё попили кофе со свежими пирожными из соседней кондитерской лавки. Малинин посоветовал одного из своих поставщиков, когда наши аппетиты разрослись. Все жители особняка оказались заядлыми сладкоежками. Так что теперь каждое утро нам привозили корзину невероятной нежной и вкусной выпечки.
Теневик от сладостей тоже радостно щурился. Рассыпался в благодарностях и сознался, что вот такими вещами его точно подкупить можно.
После торопливого обеда я снова принимал посетителя.
Явился Новгородский. Сам, среди белого дня, чем немало меня удивил. Мастер воров был одет всё в тот же костюм зажиточного горожанина. Если бы не глаза, выдающие его истинную суть, можно принять за приезжего купца или успешного ремесленника.
Потап Васильевич о своем визите, конечно же сообщил. Разместились мы тоже на улице, от приглашения в дом мужчина отказался.
— Должок за мной, мастер-артефактор, — сразу же выдал Новгородский. — За Тимофея. Слышал я, что вы его от тюрьмы спасли, да к себе забрали.
— Вы были правы, смышленый парень, — ответил я. — Обучится и станет уважаемым человеком, всё как вы хотели.
— Вы его уговорили на учебу пойти? — мастер воров так растерялся, что чуть чашку не уронил.
— Он сам того захотел, — уклончиво объяснил я.
— Вы хороший человек, Александр Лукич, — очень серьезно произнес он. — Знайте, я вашу доброту к пацану не забуду. И никому из наших не позволю забыть. Может я и не самый лучший союзник, не все такого захотят, но будьте уверены, что надежный человек у вас есть.
Говорил он резко, но искренне. Прикипел к рыжему, видно было. Уж не знаю, была ли у мастера воров семья, но к Тимофею относился он, как к родному. Я принял его слова с уважением, не стал их обесценивать заверениями, что это пустяк. Пусть я бы всё равно не бросил парня, и помог бы ему в любом случае.
Да и настоящая признательность «не самого лучшего союзника» мне не помешает. С моей-то работой.
—
