А я все никак не мог понять, почему Ворон бросил такой замечательный новенький корабль.
– Ведьмак, поищи кругом, нет ли чьих-нибудь следов, идущих с поляны. Аза! Так ты удрал тотчас же, когда увидел, что с Вороном что-то неладно?
– Ага.
– Так. Давайте-ка на минутку отвлечемся и попробуем представить, что здесь произошло потом. Ясно, что у мертвеца было с собой нечто, превратившееся в эту штуку. – Я показал на глыбу.
Я сам удивлялся тому, с какой легкостью игнорировал ее присутствие. Наверное, человек ко всему привыкает. Я так долго глазел на черный замок в Арче, что практически перестал ощущать ту холодную угрозу, которая пробирала меня раньше до костей. Я хочу сказать, коль скоро человек способен привыкнуть к скотобойням или к моей профессии – солдата и хирурга, – то он способен привыкнуть ко всему.
– Аза, ты общался с Вороном. Шед, он жил в твоем доме пару лет и был твоим партнером. Что, по-вашему, он мог принести с собой из Арчи, что впоследствии дало жизнь черной глыбе?
Они покачали головами и воззрились на кости.
– Подумайте как следует, – настаивал я. – Шед, это должно быть что-то такое, что было у Ворона до побега из Арчи. Он перестал навещать черный замок задолго до того, как отплыл на юг.
Прошла минута, за ней другая. Ведьмак начал обследовать края поляны. Я не надеялся, что он найдет какой-то след по прошествии столь долгого времени. Я, конечно, не следопыт, но я знаю Ворона.
Аза внезапно ахнул.
– Что? – резко спросил я.
– Все на месте. Все металлические штучки. Даже его пуговицы сохранились. Кроме одной вещицы.
– А именно?
– Эта цепочка, что он носил на шее. Я видел ее пару раз… Что с тобой, Шед?
Я обернулся. Шед схватился за грудь чуть повыше сердца. Лицо у него стало белым, как мрамор. Он разевал рот, но оттуда не вылетало ни звука. Он начал рвать на себе рубаху.
Я решил, что у него сердечный приступ. Но когда я подбежал, чтобы помочь, он расстегнул рубашку и схватился за цепочку, висевшую на шее, стараясь сорвать ее. Цепочка не поддавалась.
Я заставил его снять цепочку через голову, выдрал ее из закостеневших пальцев и протянул Азе.
Аза слегка побледнел:
– Да. Это она.
– Серебро, – сказал Одноглазый, многозначительно глянув в сторону Ведьмака.
Вот, стало быть, о чем он подумал. Что ж, может, он и прав.
– Эй, Ведьмак! Подойди сюда.
Одноглазый взял цепочку, поднес поближе к глазу.
– Ручная работа, – задумчиво произнес он… И вдруг, бросив цепочку наземь, прыгнул в сторону, точно жаба с листа кувшинки. Описав в воздухе дугу, он приземлился и завыл по-шакальи.
Сверкнула вспышка. Я резко развернулся. Двое тварей замерли неподалеку от черной глыбы на полпути к нам. Шед выругался. Аза взвизгнул. Шишка промчался мимо меня и вонзил свой меч выродку в грудь. Я сделал то же самое, настолько взвинченный, что даже не почувствовал сопротивления тугой плоти, как во время предыдущей схватки.
Мы оба пронзили мечами одну и ту же тварь. И оба вытащили оружие.
– Шея! – выдохнул я. – Руби прямо по вене!
Одноглазый уже очухался и сделал стойку. Позже он рассказал мне, что краем глаза уловил какое-то движение и еле успел отпрыгнуть, увернувшись от удара. Твари что-то бросили в него, мигом смекнув, кого надо первым вывести из строя. Кто из нас более опасен.
Ведьмак бросился в бой, напав на выродков с тыла. К моему изумлению, Шед последовал за ним. Он прыгнул на тварь с ножом длиною в фут, присел и принялся резать ей подколенные сухожилия.
Схватка длилась недолго. Одноглазый дал нам выиграть время. Твари умирали. Второй выродок взглянул перед смертью на Шеда, осклабился и сказал:
– Каштан Шед! Ты меня еще попомнишь!
Шеда затрясло.
– Он знает тебя, Шед, – прошептал Аза.
– Это та самая нечисть, что принимала у меня трупы. Все время, кроме одного раза.
– Погоди-ка, – перебил я его. – Из Арчи удрал только один выродок. Как-то не верится, чтобы это был тот самый, который знал тебя… – Я осекся, заметив кое-что еще более невероятное.
Обе твари были совершенно одинаковые. Вплоть до шрамов через всю грудь, которые я увидел, сорвав их черные хламиды. У того выродка, которого мы с Лейтенантом тащили по склону после стычки у крепостных ворот, тоже был такой же шрам.
Пока все прочие приходили в себя после битвы, Одноглазый спросил у Ведьмака:
– Ты видал серебряную вещицу, когда обследовал кости? Ну, говори!
– Э-э…
Одноглазый поднял с земли цепочку Шеда.
– Вот такое украшение. Кстати, оно его и убило.
Ведьмак разинул рот и полез в карман. Он вытащил такую же висюльку, как у Шеда, только змеи на этом кулончике были без глаз.
– Ага! – протянул Одноглазый и снова уставился на Шедов амулет. – Ага! Значит, все дело в глазах. Это из них начинает расти глыба – в урочный час, в урочном месте.
Меня сейчас больше интересовало, каких еще сюрпризов можно ожидать от черного здания. Я взял с собой Ведьмака, обогнул глыбу и обнаружил вход. Он был похож на дыру, ведущую в какую-нибудь глиняную лачугу. Но, очевидно, именно здесь появятся со временем ворота, когда здание подрастет. Я показал Ведьмаку на следы:
– О чем они тебе говорят?
– Они говорят мне о том, что здесь часто кто-то ходит и что нам пора убираться прочь. Там этих тварей до черта.
– Н-да.
Мы вернулись к остальным. Одноглазый завернул амулет Шеда в тряпицу.
– Когда вернемся в город, я запечатаю его в стальную капсулу и утоплю в море.
– Уничтожь его, Одноглазый! Зло всегда находит дорогу назад. Властелин – прекрасный тому пример.
– Да. Хорошо. Если сумею.
Пока я собирал свой небольшой отряд, готовясь в обратный путь, в памяти у меня всплыла картина прорыва Ильмо в замок. Я решил не останавливаться на ночевку. Мы успеем до ночи проделать большую часть пути. В Медополе, как и в Арче, не было ни городских стен, ни ворот, так что нам не придется торчать снаружи до утра.
Мысль об Ильмо продолжала подспудно зреть в моем подсознании. И когда наконец созрела, я пришел в ужас.
Дерево обеспечивает продолжение рода, разбрасывая миллионы семян. Одно из них точно приживется, и вырастет новое дерево. Я представил, как орды штурмующих наводняют черный замок и повсюду находят серебряные амулеты. Я представил, как солдаты и горожане рассовывают их по карманам.
Наверняка так оно и случилось. Тот замок был обречен. И Властелин это понял даже раньше Госпожи.
Я невольно зауважал старого дьявола еще больше. Хитер, мерзавец!
