сказать. Что же до «передачи информации третьим лицам»… Она возможна только в том случае, если вроде бы ушедший гранд продолжает активно вмешиваться в дела коллег или явно участвовать в жизни общества в целом. Но в этом случае и говорить о каком-либо уходе в тень не приходится, согласитесь? — сухо проговорил фон Штауфенберг. — А вообще, молчание о пожелавшем покинуть общество гранде — это своего рода правило хорошего тона для его коллег. Ну и, согласитесь, не выполнить столь легко исполняемое желание, когда оно исходит от человека, способного обратить в пепел небольшой город… как минимум, неразумно.
— И участие Никиты Силыча в нынешних событиях никак не повлияет на… ваше молчание? — уточнил боярин.
— Конечно, не повлияет, — отмахнулся экселенц. — Чернотоп же не лезет в межгосударственную политику, не участвует явно в общественной жизни и не наступает на мозоли коллегам… То есть, выполняет все негласные правила «пенсионеров». А тот факт, что он, несмотря на свой статус ушедшего в тень, готов предложить помощь действующим грандам в моём лице и вовсе говорит лишь о его сознательности. Более того, учитывая всё услышанное мною сегодня, я подумываю о том, чтобы связаться кое-с кем из лично знакомых мне «пенсионеров». Думаю, их помощь нам не помешает. Это к слову о том, что у нас не принято тревожить вышедших на отдых коллег. Кстати! Крайне рекомендую упомянуть об этом моём намерении в предстоящем вам разговоре с Бабуром-джи. Вот уж чья помощь в беседах с уже давно вроде как помершими коллегами будет неоценимой. Сколько таких знакомств он скопил за прошедшую сотню лет, мне даже представить страшно. Конечно, совсем не факт, что все его знакомцы согласятся нам помочь, но, думаю, даже десятой части хватит, чтобы поставить этот мир на уши и вывернуть всех папских вивисекторов мехом внутрь. Заживо.
* * *
Два не два… мне удалось урвать аж четыре дня отдыха от дел и проблем! Четыре дня, полных прогулок с женой, тренировок с учениками, пробежек по магазинам и лавкам в поисках сувениров для оставшихся дома близких и друзей… и визитов на полигоны в качестве зрителей. Да, мы всё же забрели на первые четвертьфинальные бои фестиваля среди стихийников и намеревались побывать на финале и закрытии фестиваля. Интересно же узнать, кто из всей собравшейся толпы одарённых окажется самым стойким и неубиваемым!
Мы даже сделали пару ставок на полуфинал, выигрыш от которых, чувствую, уплывёт по тому же адресу, что и предыдущий, почти полностью оказавшийся в «фонде помощи страдающим от дефицита сахара и избытка наглости». Иначе говоря, почти всё выигранное на ставках, сделанных нами на бои четвертьфинала, а это ни много ни мало двести марок, по итогу мы спустили на угощения для мелких. Да, там ещё был аквапарк для них же и разрекламированный индусом хаммам для старшей части нашей группы.
Впрочем, некоторые представители этой самой группы, вроде Лёни с Марией и Лизы, восточной баней не восхитились и слиняли в обычную финскую сауну. Мы же с Ольгой и близняшками вдоволь насладились и мыльным массажем, и расслабляющим бассейном с травами… в раздельных помещениях, само собой. Тем не менее, вечером мы вышли из этого заведения довольные и умиротворённые… а девчонки… ну, собственно говоря, именно на покупку турецких сластей в хаммаме они и потратили большую часть выигрыша. И да, угощения в самой турецкой бане были включены в стоимость её посещения, а купленные сласти Мила с Линой предполагали отдать мелким на растерзание.
И я не могу винить их за транжирство, поскольку угощения в этом царстве неги были просто восхитительными. Настолько, что даже я, человек равнодушный к сладкому, не удержался и набил желудок изысками восточного кондитерского искусства, великолепно сочетавшимися с чёрным кофе по-турецки. Эдем!
[1] В РИ — Конрадин, король Иерусалимский, король Сицилии (за власть над ней, он воевал с Карлом Анжуйским, которому Папа Климент Четвёртый передал власть над королевством в обход права Гогенштауфенов на корону), герцог Швабии императором так и не стал, равно как и королём Германии (опять-таки, благодаря противодействию Папы Климента Четвёртого), хотя, в июле 1268 года Рим приветствовал его, отлучённого от церкви всё тем же Папой Климентом, победителя в битве при Арно, как своего императора. Но уже 23 августа 1268 года он проиграл Карлу Анжуйскому в битве при Тальякоццо, бежал, но в начале сентября того же года был пленён и выдан Карлу, после чего, 29 октября 1268 года был казнён в Неаполе.
[2] Аманат — заложник, отданный для обеспечения выполнения условий заключённого мирного договора.
Глава 3
Стук колес, вагонные беседы…
Позади остались выступления учениц, объявление об открытии школы и беседа с грандами. Торжественно, в присутствии представителей герцога Швабского и рейхсканцлера, в качестве которых выступили граф Вюртембергский[1] и барон фон Штауфенберг, прошло награждение победителей и церемония закрытия фестиваля, и мы, наконец, отправились домой.
Ради разнообразия, и чтобы не отвлекать Рогова от управления базой, я не стал вызывать в Хехинген наш аэродин. Вместо этого наша компания воспользовалась любезным приглашением барона, предоставившего нам не только автомобиль с водителем из своего гаража и охрану, но и личный вагон, который, по распоряжению хозяина, должен был быть прицеплен к экспрессу «Северная Звезда». Этот поезд, путешествующий, иначе не скажешь, через всю Европу, причём довольно извилистым маршрутом, весьма удачно для нас должен был зайти в Штутгарт тем же вечером.
Удивительно, но, несмотря на устроенную девчонками предотъездную неразбериху, на поезд мы не опоздали. Вездеходы барона пролетели восемьдесят километров от Хехингена до Штутгарта всего за полчаса, несмотря на довольно плотный поток машин, двигавшийся в том направлении. Ну да, не мы одни покидали этот гостеприимный городок, а потому ученицы даже заволновались, оценив плотность движения на трассе, и тут же поспешили вывалить всё своё беспокойство на… своего учителя, разумеется. Заметив мой усталый взгляд, водитель едва заметно кивнул и, подав короткий сигнал следующей за нами машине охраны, решительно вырулил на осевую. А там врубил проблесковые маячки и… втопил педаль в пол, заставив угловатый тяжёлый вездеход Бенца неожиданно резво устремиться вперёд. В результате, к Центральному вокзалу Штутгарта мы подкатили чуть ли не за час до отправления поезда.
Честно говоря, я так и не понял, что такого красивого нашёл в архитектурном решении вокзала наш водитель и проводник, соловьём разливавшийся о нём, как об одной из главных достопримечательностей города. По мне, так это творение сумрачного тевтонского гения
