— Это бы заняло бесконечно больше времени, — тихо произнес он.
Петер и Стефан демонстративно откинулись на спинки стульев.
— Мы не торопимся, Свен.
Все началось, когда Якоб Альбин заговорил о своем намерении снова прятать беженцев. Юханна Альбин пришла в негодование, а Свен и Якоб рассорились после того, как Свен сказал Якобу, что тот на своей деятельности мог бы делать хорошие деньги. Якоб назвал Свена алчным идиотом, а Свен ответил, что Якоб слабак и плохо кончит.
— Мне нужны были деньги, — признался Свен. — И давно уже, с тех пор, как у Монса появились проблемы с наркозависимостью. Его образ жизни стоил нам гигантских сумм. Он безбожно воровал и тратил. А у нас не хватало духу закрыть перед ним дверь. Однажды ему удалось убедить и себя и меня, что он взялся за ум и нуждается в деньгах, чтобы открыть свое дело. Но бизнес его, конечно, прогорел, и мы с его матерью и моргнуть не успели, как потеряли сотни тысяч.
Он устало продолжал:
— Мне раньше никогда не приходило в голову, что на деятельности Якоба, на укрывательстве беженцев, можно зарабатывать деньги. Но потом я пришел к выводу, что если приехавшие сюда люди смогли заплатить большие деньги за саму поездку, то у них должно иметься достаточно средств и на этом можно заработать. Я обсудил идею с одним добрым другом… и мы принялись за дело.
Он деликатно кашлянул в локоть.
— Мы прятали беженцев в домиках где-нибудь на отшибе, снимая их за меньшие деньги, чем беженцы платили нам.
— И много вы на этом выручили? — спросил Петер.
— Да, но все равно недостаточно, — вздохнул Свен.
— Кто, кроме вас, в этом участвовал? — задал вопрос Стефан.
Еще одна подробность, которой Свен был явно не склонен делиться. Но когда все же прозвучал ответ — вполне предсказуемый, — Петер поневоле удивился:
— Рагнар Винтерман.
Покуда Стефан и Петер молчали, вытаращив глаза в полнейшем изумлении, Свен продолжал, неуверенно подбирая слова:
— Рагнар хотел развивать это дело, ему нужно было много денег. Он потерял крупные суммы на неудачных вложениях и спекуляциях с недвижимостью за границей. Но я… я чувствовал, что не могу поддержать его новую затею. И вышел из игры. Дело не только в том, что я считал это недопустимым с точки зрения морали. Это было страшно рискованным делом, требовавшим участия большого числа партнеров. Контрабандистов, хороших переводчиков, людей, подделывающих документы.
Свен замолчал.
Петер чувствовал, что они приближались к поворотному моменту, после которого от Свена будет сложно добиться чего-нибудь еще.
— Как отреагировал Рагнар на то, что вы вышли из игры?
— Разозлился.
— Что представляла собой новая идея Рагнара, которую вы не смогли поддержать?
Волнение и паника охватили Свена.
— Ввоз беженцев.
Петер затаил дыхание.
— Новым способом.
— Каким таким новым способом? — нетерпеливо спросил Стефан, но Петер оставался спокойным.
«Сейчас расколется, — надеялся он. — Совсем чуть-чуть осталось».
Начав говорить, Свен словно не мог остановиться, но при этом ловко обходил опасные места, не сообщая лишних подробностей, в частности имен.
— Рагнар считал, что поездка из Сомали или, к примеру, из Ирака в Швецию обходится беженцу в невероятную сумму и поэтому можно привлечь некоторых, тщательно отобранных заранее беженцев, предложив им существенно более льготные условия.
— А что было целью этого плана? — удивился Стефан. — Чего ради подобная щедрость?
Безрадостный смех Свена эхом раскатился по допросной.
— Щедрость! — зло повторил он. — Поверьте, для человека церкви Рагнар Винтерман имеет крайне отдаленное представление о том, что означает это слово. План Рагнара сводился к тому, чтобы заинтересовать единичных беженцев, затем при помощи поддельных документов обеспечить им въезд в страну и совершать их руками хорошо спланированные преступления. Отбирались беженцы, имевшие в прошлом военную карьеру. Затем предполагалось, что их вышлют домой и никто никогда не сможет разыскать ни исполнителей преступления, ни проследить их связь с нами.
— Ограбления инкассаторов, которыми мы занимались последние месяцы… — начал Стефан.
Свен согласно кивнул.
Петер знал об ограблениях. Удивительно хорошо спланированные и примечательные применением совсем иного рода насилия, необычного для преступлений подобного рода.
— Я решил не принимать участия в отвратительных делах такого сорта, но когда увидел в новостях репортажи об ограблениях, то понял, что они принялись за дело.
Еще одна морщина на лбу Стефана.
— Вы сказали, что беженцев планировалось отсылать обратно домой?
Свен кивнул.
— Почему в таком случае двоих нашли мертвыми в Стокгольме?
— Не знаю, — сказал Свен с крайне испуганным видом.
— Вы наверняка контактировали с Рагнаром Винтерманом по этому поводу, — настаивал Петер.
Свен снова кивнул:
— Да, но Рагнар оба раза сам выходил на меня, чтобы удостовериться, что я буду молчать. И еще раз, когда мне звонил Юсеф. Ему дал мой номер кто-то из этих ребят, думая, что я по-прежнему в деле. Это все Рагнар устроил.
Размышляя о лавине насилия и смертей, которую за последние недели вызвала деятельность Рагнара Винтермана, Петер пришел к выводу: что-то в этой преступной организации наверняка вышло из-под контроля.
— А что Якоб Альбин? — спросил он. — Он знал об этих предприятиях?
Свен посмотрел на него страдальческим взглядом.
— Нет, мы никогда не рассказывали ему, что мы затеяли. Но я думаю…
Полицейские ждали.
— Боюсь, что все же он напал на след, — он, дурачок, очевидно пошел к Рагнару и рассказал ему, что до него дошли слухи о новой сети контрабандистов, которая обосновалась в Швеции.
— Сеть, более щедрая к иммигрантам, чем все другие, — сказал Петер.
— Да, — подтвердил Свен.
— И с этого все началось, — подытожил Стефан.
— Думаю, именно так все и было, — сказал Свен. — Но я ничего не знаю наверняка.
Стефан некоторое время колебался, прежде чем продолжить:
— Так кто же, черт побери, взял вашу машину, Свен?
— Не знаю.
— Такого просто не может быть, чтобы Рагнар Винтерман один стоял за всей этой гигантской организацией. Кто с ним еще? — спросил Петер.
Но тут Свен замолчал, и оба полицейских поняли, что зашли в тупик.
— Если вам кто-то угрожал… — начал Петер.
