сама говорить не хочешь. — Сильваер примирительно обнял Веронику за плечи и повел вдоль кромки утеса. — Хочешь знать, как появляются Врата? — Козерог остановился над самым обрывом, в отличие от девушки, он не глядел вниз, только вперед, куда-то за горизонт.
Вероника кивнула, она всегда любила слушать истории, которые еще каких-то полгода назад показались бы ей сказками. А сейчас девушка готова была поверить самому фантастическому рассказу и жадно впитывала все, что говорил ее невероятный спутник.
— Они открываются на месте выхода большого количества живой силы. Чародей ошибается, не каждому дано узнать все, будь он хоть трижды умен и прилежен…
— А твои — как они появились? — спросила девушка, тщетно стараясь оторвать взгляд от бушующих пенных валов. Они с козерогом стояли так высоко, что брызги воды не долетали до них, а Вероника могла чувствовать только прикосновение влажного и порывистого морского ветра.
— Мои врата создал источник, это случилось очень давно, в день моего рождения. Но эти, — Сильваер указал взглядом куда-то вниз, — отличаются от остальных. Что здесь случилось, знает только чародей. Мне кажется, что в волнах хранится ключ к его отчаянию. Люди всегда стоят на распутье, и только они сами могут решить, любить им или ненавидеть, сдаться или продолжать борьбу.
— Что это значит?
— Только то, что наше отношение к жизни меняет саму жизнь. Кому, как не тебе, это знать, дитя? А сломленный человек может натворить много бед себе и всем, кто окажется рядом, хотя это тоже нельзя назвать случайностью.
Девушка только вздохнула. Все, что говорил козерог, вызывало в ней необъяснимый отклик, Сильваер мог объяснить ей то, о чем она не имела ни малейшего понятия, но одно дело услышать и согласиться, а понять — совсем другое.
Утес, на вершине которого они стояли, и окружающие его высокие острые скалы казались совершенно неприступными. Вниз, к воде, не вела ни одна тропинка.
— Врата там? Внизу? — Вероника почувствовала укол сомнения. — Как мы доберемся до них?
— Прыгнем, другого пути я не вижу.
— Мы же разобьемся! Там слишком высоко! — Девушка не слишком боялась высоты, но сейчас ею овладела настоящая паника. Не оттого, что она стояла на самом краю утеса, а от мысли о пугающей необратимости падения с такой головокружительной кручи.
— Конечно, нет. Мы пройдем через врата на другую сторону, также как и в прошлый раз. Я не оставлю тебя одну.
— Что мы будем делать, если Алеистер откажется открыть их нам?
— Для этого должна существовать веская причина, и она у него, безусловно, имеется. Ох, чем больше я узнаю людей, тем сложнее мне с ними…
— У него были родные… — задумчиво проговорила девушка и замолчала. Почему она раз за разом сравнивает чужие судьбы со своей? Это неправильно, но по-другому не получается…
Козерог лишь вопросительно посмотрел на нее.
— Видеть, как погибает целая деревня, это очень страшно… — Вероника говорила, чувствуя, как у нее в горле словно застрял болезненный комок. — А узнать, что твои самые близкие и любимые люди обречены, просто невыносимо!
Девушка замолчала, но Сильваер и не думал перебивать ее. Он ждал, пока наконец Вероника сама не подняла на него покрасневшие, но совершенно сухие глаза.
— Поэтому я пошла с тобой. Я надеюсь, что мои родные еще живы и я успею помочь им. — Она осеклась, но потом произнесла дрогнувшим голосом: — Я всегда буду надеяться… потому что теперь я знаю, что могу!
— Ты хочешь рискнуть собой ради одного человека? — Сильваер с горечью смотрел на нее. — Получится или нет — ты мгновенно выдашь себя. Если и получится, это не гарантирует нам бегство отсюда. Пойми: если продолжать путь, то вместе. Тогда мы поможем не одному, но всем.
— Ладно, если ты считаешь, что это слишком опасно, я ничего не скажу и не сделаю без твоего согласия. — Вероника кривила душой, но, с другой стороны, может быть, чародей достоин того, что с ним произошло?
— Я поговорю с ним сегодня. Я один. И после мы решим, как нам поступить. — Да, козерог умеет убеждать, но что если чародей просто не захочет его понять?
— Ты многого не знаешь о людях, хотим или нет, мы очень зависим друг от друга, — девушка упорно отстаивала свое мнение.
— Доброе наивное дитя, ты еще многого не знаешь о жизни. Если он не способен помочь нам, завтра утром мы покинем его дом.
— Куда мы пойдем?
— В обход, дорог много, когда-нибудь найдем другой путь.
Вероника упрямо нахмурилась, но спорить не стала.
— Идем, я увидел все, что хотел. — Козерог снова поежился и втянул голову в плечи. — Здесь так холодно. Непросто быть человеком в такую погоду. Человеком вообще быть непросто!
Высокий светловолосый мужчина и маленькая девушка, хрупкая, словно тростинка, на фоне своего спутника, медленно брели по высеребренной инеем равнине, в пустом и неприветливом мире, на краю зимы.
Они возвращались той же дорогой, которой прошли утром. Когда путники поравнялись с невысокой оградой кладбища, Вероника отвернулась, она не хотела смотреть по сторонам. Серые кости покрылись инеем… Ей было очень жалко всех этих людей. Только им уже давно не нужна ничья жалость и ничья помощь. Почему тогда у девушки такое чувство, будто она должна сделать что-то очень важное, но не делает этого?
III Тайна
Arcanum
Каменный дом на холме в неярком дневном свете казался почти таким же заброшенным и одиноким, как и все вокруг. Ледяной ветер нес с моря плотные снеговые облака. Первые мелкие и острые снежинки витали в воздухе. Вероника подставила лицо ветру, наблюдая за нескончаемым кружением снега. Вот, теперь их, потерянных скитальцев, нагнала зима…
— Это ее обязанность — приходить на смену осени, — задумчиво проговорил козерог.
Девушка вздрогнула и удивленно обернулась, неужели она произнесла свои мысли вслух?
— Сильваер, что со мной творится? — Вероника поймала его безмятежно глубокий взгляд. — Я так много всего чувствую, что мне становится не по себе… Мне грустно и радостно одновременно, а еще мне уже совсем не страшно, только как-то… тяжело.
— С тобой все так, как должно быть. Твоя жизнь изменилась, и ты меняешься вместе с ней. Я тоже меняюсь, хоть в старости это дается сложнее… Но тот, кто отказывается приспособиться, умирает. Поэтому у нас с тобой просто не может быть выбора.
— Ты же совсем не старый?! — Девушка с тревогой вглядывалась в прекрасное, не имеющее отпечатков возраста лицо.
Старики умирают… И от этого не отмахнешься. Хотя старость хранителя Врат наверняка продлится дольше, чем вся ее жизнь. Дольше тысячи людских жизней. И это прекрасно! Если
