вскинула руки — и на её пальцах выросли ледяные когти. Шакалы зарычали и втрое увеличились в размерах вместе со своей шипастой бронёй.
— Идите ко мне! Все идите ко мне!! — утробно и жутко завыла царица. — Идите и сгиньте в моём мраке, глупцы!!!
Под её ногами вырос ледяной торос и поднял женщину вверх на несколько метров. Оттуда она и атаковала сразу в разные стороны. По всему Котловану откололись куски льда, завертелись в смерче и смертоносной лавиной отправились наверх.
Остальное досталось уже мне.
Несколько глыб ударили в дно подземелья и чуть меня не расплющили. На этот раз спасла ловкость Следопыта: я вскочил на одну из летящих в меня льдин, оттолкнулся и приземлился рядом с пирамидой.
Мой взгляд упал на вмороженную в пол бомбу, и я уже собрался бежать к ней, но в этот момент у пирамиды появились два шакала. Громадные псы оскалили клыки, утробно зарычали и рванули на меня.
Одного я рубанул мечом, но второй вцепился мне в бок, прокусил доспех и повалил на землю, а там присоединился и второй. Извернувшись на спине, я резанул его клинком по шее, но рана моментально затянулась льдом, и псина с ещё большим усердием принялась меня грызть.
Они таскали меня по льду, рвали, тянули в разные стороны, не давая встать и отбиться щитом, резали клыками броню и вскрывали её, как консервную банку, чтобы наконец добраться до тела своей жертвы.
«Нужен огонь!! — кричал мне внутренний голос. — Только он отгонит этих тварей!».
Огонь.
Конечно, огонь.
Но Заварра погасила даже малейшие искры знака Ган, когда вышла из пирамиды, и теперь я никак не мог его восстановить. Мне не хватало сил — я слишком потратился на мага.
Псы продолжали рвать меня на части. Ни меч, ни щит не помогали: клинок беспомощно звенел о броню шакалов, а таранные волны разбивались об их шипы.
Тогда в дело пошёл кулак Следопыта, крепкий, как кувалда.
Лёжа на спине, я ухватил одну из собак за крупное ухо, а второй рукой хлестанул прямо в нос.
Пёс взвизгнул.
Ещё удар.
Зверь дёрнул головой, его огромная пасть раскрылась у меня перед лицом, а потом обхватила мою шею. Зубастые тиски прорезали сталь.
Это был конец...
Идя в Котлован, я предполагал разное: что умру от вражеского меча, от копья ниуда или их ледяных заклятий, от красных лучей чароитов, но даже в самых мрачных мыслях мне не приходило в голову, что меня загрызут шакалы.
А ведь это просто безмозглые звери, совсем не похожие на моего Демона. Просто звери... звери...
И тут меня осенило.
В ту самую секунду, когда одна тварь прокусывала стальную защиту Витязя на моей шее, а вторая грызла голень, добравшись до самой кости, я выкрикнул заговор Друида на призыв природных сил:
— Лурекко арджиа назу этта иман индарра!
Никогда я не произносил этих слов с таким вдохновением и силой, с таким усердием и чёткостью.
«Свет земли, защити меня и дай мне сил, чтобы вершить магию, дарованную тобой. Во имя природы, во благо ветра и воды, воистину всего живого!».
И как только мои окровавленные губы сказали последнее слово, я ощутил энергию обоих шакалов, а они увидели мою.
Как говорила когда-то учитель по Зоологии София Лайфоро:
— Это называется «эффект великого чародея». Когда Друид вызывает у животных страх одним лишь появлением. Такое происходит, если в маге слишком высокое число пассивного резерва, и зверь интуитивно ощущает эту мощь, пугается.
Это был мой последний шанс, и эффект не заставил себя ждать.
Недаром Демон называл меня Чародеем. Он и сам чувствовал мою энергию, а значит, и эти твари почувствуют.
Первый пёс сразу оставил мою ногу в покое, а потом и второй раскрыл пасть, отпустив мою шею. Оба шакала отошли, но всё ещё пристально наблюдали за мной. Теперь надо было встать и показать псам, кто тут магически сильнее.
В покорёженной броне, истекая кровью, я оперся на меч и кое-как поднялся на одну ногу (вторая была разодрана). Выпрямив спину, я снова прошептал:
— Лурекко арджиа назу этта иман индарра. — Посмотрел собакам в глаза и добавил: — Сгиньте в ад, черти.
Псы пригнули головы к земле и попятились в сторону своей хозяйки, под защиту. Увидев, что я ещё жив, а её шакалы не доделали дело, царица сама пошла ко мне.
— Ты сильный чародей! Но это тебя не спасёт!
Из её синих глаз вырвался свет, и в то же мгновение меня атаковало что-то такое, чему я сразу не смог дать определения: то ли ментальная атака, то ли какое-то заклятие подземных магов.
Началось всё с ног.
В них будто разом замёрзла кровь.
Затем волна оцепенения достигла живота и груди. Я ощутил, как в ледяном вакууме замирает сердце, как пульс замедляется, а холод окутывает тело, добираясь до головы и рук. Моя окаменевшая ладонь так и замёрзла, опираясь на меч, остриём воткнутый в землю.
Я смотрел на царицу заледеневшими глазами, а мой умирающий мозг покидали последние мысли. Десятки картин крутились в голове: мои улыбающиеся родители, смех моих друзей и любимых, лицо моего учителя — вся моя жизнь...
Только это был не конец.
Нет, не конец. Колида так просто не убить.
Я дождался, когда царица увлечётся наблюдением за моей смертью, и сделал то же самое, что уже делал на экзамене у Жрецов. Отразил атаку с помощью психодуха.
Моё заледеневшее тело вспыхнуло лучами такого же голубого света, каким Заварра атаковала меня, а затем за счёт большого активного резерва увеличило мощь удара.
В то самое мгновение, когда моё сердце остановилось, психодух ударил царицу её же оружием. Ударил так сильно, что она отпрянула и вскрикнула от боли, только вместо обледенения, её тело вспыхнуло пламенем Ган.
Мой психодух не просто повторил чужую атаку, он преобразовал её в противоположное оружие — в огонь. Кровь царицы вспыхнула внутри тела, и её не спасли даже белые непробиваемые доспехи — она горела изнутри.
Заварра попятилась, а я всё смотрел, не сводя взгляда. Казалось, мои глаза воспламеняют её сами по себе. Женщина схватилась за обугленное лицо — кожа на нём тлела, как бумага, оголяя череп мумии.
— А ты всё-таки Колид... — прошептала царица. — Наследник проклятого рода...
Её рыжие волосы вспыхнули, нити с кристаллами полопались и взорвались мелкими вспышками.
Опираясь на свой меч, как на костыль, я пошёл на Заварру, и каждый шаг давался
