Идея — это то, что находят единицы. И Идея Воннерута, пусть и осквернённого Ульем, была близка Разгану. Нечасто возникает возможность выбрать правильную сторону истории. И если повезло — то можно и проиграть, зная, что был прав. Конечно, осколки Империи обладают своей правдой. Несомненно, в ней даже есть место толике настоящей, но… На Звёздном Троне сидит Халамер, пусть и не такой, каким его хотели бы видеть другие. Халамер, пытающийся собрать воедино разрозненные планеты человеческих систем, что когда-то давно сделал основатель имперского рода. Халамер понимающий толк в руководстве и не бегущий от ответственности. Халамер, готовый умереть ряди Империи.
Не Раммон, не Холл, не какой-нибудь, прости Лоден, Нувал — а истинный Халамер!
Шэпрос шёл очень медленно, отдуваясь. Лицо бледное, либо от болезни, либо… Разган прищурился. Охрана его уже обыскала, благородный наместник притащил с собой ручной разрядник и сильно перепугался, когда у него отобрали оружие. Растерялся, толстяк. Не думал, что с ним будут так сурово, но времена изменились. Одного Императора уже убили. Пока хватит. Но всё равно Разган чувствовал тревогу. Шэпрос выглядел очень необычно. Слишком необычно.
Их взгляды пересеклись. Буллвар ничем не выдал своего беспокойства, хотя от взора наместника по спине пробежался холодок. С таким выражением на лице идут умирать. Он преградил путь наместнику. Поднял ручной сканер.
— Ваше Величество, — сдавленно возмутился Холл. — Как можно… Второй раз!
Император промолчал. Разган неспеша просветил толстяка, убедившись, что ничего опасного тот с собой не несёт, скользнул в сторону. Почётный караул развернулся и строевым шагом двинулся на пост у входа в зал.
— Прошу, — Разган повернулся, провожая Хола взглядом. Тот с недовольным пыхтением забрался на первую ступеньку. Затем на вторую. Попытался было штурмовать третью, но сдался и преклонил колено, глядя снизу вверх на восседающего Воннерута.
— Ваше Величество, — сказал он. — Воннерут… Я…
— Рад тебя видеть, — ответил ему тот, не поднимаясь. — Вижу, что ты ещё не оправился от болезни. Откуда же такая спешка? Не было нужды прилетать.
— Нам надо поговорить, — Холл понизил голос, — с глазу на глаз.
— Мне нечего скрывать от Разгана, Шэпрос. Мы доверяем друг другу. Чего я не могу сказать о тебе.
Буллвар хмыкнул, со снисхождением покосившись на наместника. Болтунам должно быть крайне неприятно, что воин стал выше их. Но новые времена требуют новых доктрин.
Холл моргнул, быстро облизнул сухие губы.
— Это касается только нас, Воннерут. Не для чужих…
— Нас больше ничего не касается, — поморщился император. — Не береди старое.
— Не могу, — покачал головой Шэпрос. — Я должен. Время закончить начатое. Лично и преступив через страхи, кои, если поддашься им, потом неустанно преследуют тебя.
Разган чуть повернулся и медленно положил ладонь на кобуру с ручным разрядником. Просто на всякий случай. Слова наместника его смущали не меньше выражения лица.
— Ты ничего не знаешь о страхе, Шэпрос.
— Может быть, — согласился Хол. — Но я устал от него бегать. Поэтому решил, что должен сказать всё тебе лично. В знак старой дружбы. Хочешь, чтобы это было публично — твоя воля.
— Не поминай прошлое, — Воннерут расслабленно восседал на троне, положив ладони на Нуслайт и Солокер, но голос его изменился. — Оно всё ещё ранит меня. Это будет безопаснее для тебя, Шэпрос.
— Думал бы я о безопасности — отправил бы тебе сообщение, — отмахнулся Хол. — Прости. Придется помянуть. Я списал тебя со счетов. Не думал, что тебе получится уйти от убийц Стоика. Ты оказался лучше. Ладно. Я прилетел сюда сказать, что Аша не погибла тогда, — он смотрел на Воннерута со странным прищуром. — Я подстроил её смерть.
Воннерут промолчал, подался вперёд, вглядываясь в посетителя.
— Что? — тихо спросил император.
Разган старался не шевелиться. Вот теперь, дерьмище, хотелось отойти куда-нибудь подальше. Слушать такие беседы себе дороже. Это семейные дрязги, они чужие уши жгут, а не услаждают.
— Ты ещё не передумал? — неожиданно насмешливо спросил Хол, глаза его блестели, как от лихорадки. — Может, всё-таки, один на один поговорим?
— Что. Ты. Сказал? — тихо произнёс Воннерут.
— Стоик бы убил вас обоих. Так или иначе. Её я мог спасти, а тебя — нет, — Шэпрос больше не прятал взгляд.
Император наклонился вперёд, положил руки на колени.
— Ты должен был спрятать её. Я просил тебя об этом.
— И я спрятал…
Воннерут поднялся на ноги:
— Почему ты этого не сказал?! — голос превратился в зловещее сипение.
— Чем меньше людей знают, тем надёжнее прячутся люди, — Холл смотрел гордо. Неожиданно смело. — Но это не всё…
— Где она?!
Шэпрос пожал плечами:
— Об этом позже. Она… Она тоже была не в восторге от моего плана. Но это не всё, Воннерут. Это не всё… Не пугай меня. Дай закончить. Мне осталось самое страшное.
Халамер медленно спускался по ступеням, приближаясь к коленопреклонённому Шэпросу Холлу. Лысина наместника была мокрой от пота.
— Страшное? Ещё страшнее? Всё могло повернуться не так, если бы ты сказал мне об этом тогда, двадцать лет назад. Я могу понять, почему ты так поступил, но всё могло повернуться совсем не так! СОВСЕМ НЕ ТАК! Я не бросил бы всё, зная, что она жива. Я бы не оказался на Турк-Лане!
— Я сделал что сделал. Да подожди…
Воннерут оказался рядом с ним буквально в миг. Император схватил толстяка за горло, подняв перед собой. Ноги наместника замолотили воздух. Пухлые пальцы вцепились в смертоносную длань. Преисполненные ужасом глаза полезли из орбит.
— Не всё? Это всё, Шэпрос, — голос императора дрожал. — Это ещё одно предательство в моей коллекции. Я ненавидел тебя за то, что ты дал ей умереть. Но… Я даже не подозревал, что могу ненавидеть ещё больше.
Шэпрос Холл хрипел, пытаясь сказать что-то.
— Я действительно считал тебя другом когда-то. И Аша считала! Мы ведь доверяли тебе!
Он швырнул толстяка вниз, и тот пролетев несколько метров плюхнулся на пол. Перевернулся тюленем на бок, глядя на Воннерута исподлобья. С трудом сел.
— Убери отсюда эту мразь… — распорядился император и развернулся. Разган послушно снялся с места.
— Воннерут… — прохрипел Холл ему в спину. — Сын… У тебя сын…
Император споткнулся, повернулся. Остановил Разгана жестом.
— Что?
Холл сидел на полу большим толстым мальчуганом и осторожно касался горла. Он молчал. Воннерут подошёл ближе.
— Повтори.
— Сын, — Холл поднял на него взгляд. — Твой.
