Рагенбер. С чего бы ему просить победить, если он и так не собирался проигрывать? Мужчины пожали плечами, одарили его сочувствующими взглядами и снова повернулись к арене. За это время арбитр успел представить первых участников. Рагенбер устроился поудобнее на своей скамье и приготовился к полусознательному наблюдению за поединками.
Прошло три или четыре скучных, похожих один на другой боя, прежде чем он услышал имя Евы. Она вышла к центру арены, гордая, блистательная. Она едва заметно повернула голову, оглядев зал. Это движение мог заметить только Рагенбер. Ну, возможно, еще Нарцисс. Ева, видимо, не обнаружила в зале того, кого искала.
Она выпрямилась, ожидая своего соперника. Арбитр под приветственные возгласы толпы назвал… его имя.
Не может быть…
Рагенбер как во сне поднялся со своего места, но дальше идти не мог. Двое стражей с ругательствами выставили его на арену, и он медленно, на ватных ногах, побрел к центру.
К Еве.
При этом девушка тоже на несколько коротких мгновений лишилась самообладания. На лице проступило выражение глубочайшего шока и скорби. Она к ее чести быстро взяла себя в руки и отрешенно следила за его приближением.
«Только не Ева», — повторял про себя Рагенбер. Это конец. Им обоим в любом случае не выйти отсюда живыми, один из них обречен. Ева обречена. Как подло поступил Квинт, или Констанс, или кто бы там ни был.
Толпа, казалось, не замечала его душевных терзаний, а его медленные движения приняла за так и надо.
Но Ева… Она поняла.
Они подошли друг к другу достаточно близко, подняли мечи наизготовку, но ни один не решался атаковать первым. Они закружили не приближаясь.
Ева. Бедная девочка. Столько всего выпало на еедолю. И теперь этот бой. Она ни разу так и не смогла победить Рагенбера на тренировочной площадке. Может быть, именно поэтому выбрали его, чтобы покончить с ней? Или потому, что он был сильнейшим? Или, может, это очередная хитрость Квинта, чтобы заставить Еву страдать? Они слишком много времени проводили вместе, и это стало заметно? Несправедливо.
Краем глаза он заметил на балконе движение. Дрессировщик воронов подошел к перилам и преспокойно начал постукивать по ним пальцами. Больше медлить нельзя, иначе они рискуют умереть вместе. Ева тоже это заметила. Она выдохнула и произнесла с печальной улыбкой:
— Что ж, удачи. Повеселимся в последний раз.
Ева вышла на ринг, украдкой оглядывая зрительный зал. Нет, сегодня его здесь не было. Это слегка разочаровало девушку, так как издеваться и запугивать его издалека — это все, что она пока могла. Но когда объявили ее противника, ее сердце просто упало.
Ей не победить. Даже и сама мысль о том, что придется всерьез сражаться с человеком, который почти стал ей другом… Но особенно мерзко было оттого, что все происходит по прихоти избалованного властолюбивого сукина сына.
Рагенбер медленно подошел к ней, и на его лице на несколько секунд появилось такое же беспомощное, испуганное выражение.
«Он убьет меня без особого желания, а потом будет сожалеть», — Ева подумала и тут же усмехнулась своей мысли. Сейчас не время для подобного.
С мечами наизготовку они закружили. Никто не решался нападать первым. Это уже перешло все мыслимые и немыслимые пределы. Больше медлить нельзя. Рагенбер тоже это видел. На хозяйском балконе вперед вышел Хаким, показывая всем своим видом, что в любой момент готов призвать своих птиц. Чуть дальше в глубине балкона вернулся на свое место Констанс, а за его спиной маячила знакомая фигура.
По спине Евы пробежали мурашки, как и в тот раз. Квинт. Он все же пришел. Он все подстроил. Эта тварь… Он ждет, что она умрет сегодня.
— Повеселимся в последний раз, — с грустью сказала она.
Жаль. Не будет больше их совместных тренировок, взаимных саркастических шуточек и простых бесед. Настало время избавиться от лишних чувств. Нужно быть жесткой и решительной. Ева подождет и в тот момент, когда Рагенбер поколеблется, она не станет медлить. Она должна выбраться отсюда любой ценой — таков был изначальный план. Сожалеть будет потом, а сейчас она обязана победить.
Почти одновременно они бросились друг на друга. Скрестили мечи, отпрыгнули в разные стороны и сошлись снова. Все как на тренировке. Оба давно изучили стили ведения боя и легко предугадывали направление атаки друг друга. Это казалось положительным лишь отчасти. Если же дело дойдет до соревнования на выносливость, Еве не справиться. Рагенбер крупнее, сильнее и мощнее, да и скорости ему не занимать. Очень серьезный противник. Однако…
Девушка уже пару раз допустила промах, которым Смерч мог бы воспользоваться, чтобы ранить ее. Но он специально отводил меч в сторону. Это слегка придавало уверенности. За собой она тоже заметила такое: могла бы пустить в ход землю или кинжал или не совсем честный прием, но не делала этого.
Они кружились в блеске металла. Движения отточены в бесконечных тренировках, ничего лишнего. Это было по-своему красиво, завораживало, захватывало. Но не могло продолжаться вечно. Ева начала уставать. И она, и Рагенбер получили несколько незначительных порезов. Мало того, что Смерч еще ни разу не открылся, он как будто не чувствовал усталости, атаковал все с тем же усердием.
Их мечи встретились под прямым углом. Еву подвела поврежденная рука. Меч противника заскользил по ее лезвию по направлению к шее. Девушка упала на землю и перекатилась в сторону, тут же вскочила на ноги. Меч Рагенбера вошел в землю там, где она только что стояла. Казалось, он сам был удивлен этому.
Болело правое запястье, а из левого плеча потекла кровь. Девушка этого не заметила. Она взметнула меч снизу вверх, и, когда Смерч парировал ее удар, произвела серию непоследовательных атак в разных направлениях. Мужчина отразил их все. Мелькнула мысль, полная отчаяния, но почти сразу все подавила волна безразличия. Настолько мощное ощущение тщетности всего, что она делала, навязчивое желание просто сдаться, упасть и ждать своей смерти, что девушка помимо собственной воли рассмеялась. Ее слова мог слышать только Рагенбер.
— Мне никогда не победить.
Молодой человек мгновение стоял в нерешительности. Во взгляде читалась боль. Наконец он занес меч и сделал выпад. Ева отразила атаку и удивилась, с какой легкостью она это сделала. Она настороженно посмотрела на друга. Он подался вперед и произнес:
— Ева. Я не могу этого сделать.
— Что?
Девушка нахмурилась и с разворота направила меч в бок. Рагенбер перехватил лезвие, поймал его на крестовину, другой рукой придерживая свой меч за плоскую поверхность.
— Это должна быть ты.
— Что ты несешь?
Его слова
