В то время, когда я снова работал старшим секретарем по гражданским делам, в «Правительстве участия» произошло самое болезненное событие. Президент внес проект о создании «Большой коалиции». Хотя реформа избирательной системы, направленная на преодоление регионализма, и была уже утверждена, президент внес предложение, в соответствии с которым предполагалось объединение с партией «Ханнара» и передача ей права на формирование состава Кабинета министров. Это предложение испугало всех наших сторонников, которые, выйдя на демонстрации со свечами против импичмента президента, смогли сделать партию «Ёллин Уридан» партией большинства. Лагерь гражданского общества тоже был обескровлен. В провинции Чолла все считали это предательством Хонама. Многие сотрудники администрации, в том числе и я, были против, поэтому, поддерживая президента и оставаясь ему преданным, я не разделял его мнение. Мы сами не были убеждены в том, что говорим, поэтому не могли убедить других людей. Позже президент признал, что это было самой большой ошибкой за все время работы «Правительства участия».
В действительности предложения о создании «Большой коалиции» начали поступать, еще когда президент не планировал этого. В то время для проведения регулярных совещаний между правительством, правящей партией и президентской администрацией по вопросу текущих государственных дел каждую неделю в пятницу вечером в официальной резиденции премьер-министра проводился ужин, в котором участвовали восемь ключевых фигур из правительства, правящей партии и президентской администрации во главе с премьер-министром. От партии участвовали председатель партии и руководитель партийной фракции в парламенте; от правительства обычно присутствовали два-три министра: это могли быть Чон Донён, Ким Гынтхэ, а также Чхон Чонбэ или Чон Сегюн; а представителями президентской администрации были глава администрации, его заместитель по политическим вопросам и я. Хотя совещание называлось «собранием восьми человек», но, так как состав участников не был четко определен, бывало так, что приходили еще один или два человека (из влиятельных членов партии). И изредка на совещание приходил сам президент – без предупреждения, со словами: «Давайте посмотрим на лица присутствующих».
Так в конце апреля 2005 года президент неожиданно появился на собрании. И в процессе разных обсуждений он вдруг заговорил о «Большой коалиции», создание которой предполагалось в рамках реформирования избирательной системы, направленной на ликвидацию регионализма. Вообще-то сказанные президентом слова уже звучали в прошлом. Но тогда ситуация была иной. В прошлом правящая партия имела слишком явное меньшинство, поэтому такие призывы можно было понять, но понять их, когда речь идет о партии большинства, было сложно. Хотя абсолютное большинство было потеряно, так как на дополнительных выборах мы потеряли много мест, тем не менее у нас было большинство при условии сотрудничества с Демократической рабочей партией. Все были неприятно удивлены словами президента. Это произошло настолько внезапно, что мы слушали президента, не вступая в дискуссию. Сказав: «Это дело не сиюминутное, поэтому подумайте», – президент встал. Когда президент ушел, все согласились, что это большая проблема. Премьер-министр Ли Хэчхан сказал, что сказанное не должно стать достоянием общественности, поэтому он призвал всех не разглашать этот разговор, как будто его и не было вовсе.
Однако через несколько дней слова президента были напечатаны в газете в разделе специальных новостей. Можно было предположить, что проговорился кто-то из представителей партии. Прочитав эту статью, сотрудники президентской администрации, включая меня, предложили замять это дело, сказав, что эта тема обсуждалась лишь на уровне идей. Однако президент решил выступить с официальным предложением создания коалиции и разослал открытые письма членам партии. Сотрудники администрации были против, но он лично написал письмо и разместил его на главной странице сайта Голубого дома. Это вызвало очень сильный резонанс, с которым было трудно справиться.
Зачастую, когда президенту приходила в голову какая-то идея, он рассказывал о ней своим приближенным, выслушивал их мнения и затем совершенствовал ее. Таким образом идеи упорядочивались, корректировались, а иногда президент даже отказывался от изначального замысла. По этой причине те, кто не был хорошо знаком с формулировками президента, иногда ошибочно принимали его неотредактированную речь за его истинные намерения. Именно так обстояло дело со словами, сказанными на ужине в тот день. Замысел президента находился в самой начальной, зачаточной стадии и не был еще до конца оформлен. И в соответствии с тем, что я слышал от президента позже, он слишком чувствительно отнесся к изменившейся политической конъюнктуре, когда партия «Ёллин Уридан» потеряла большинство и снова установилась система «правящая партия в меньшинстве, у оппозиционной партии большинство», а вдобавок ко всему партия «Ханнара» вынесла на рассмотрение предложение об отставке действующего тогда министра обороны Юн Гвануна. В любом случае с большой долей вероятности президент сам бы не дал ход этой идее. Но даже в случае если бы он захотел осуществить свой замысел, то после обсуждения с сотрудниками администрации он бы взвесил все с точки зрения политической своевременности. И в таком случае он, скорее всего, изменил бы свое решение. В крайнем случае, если бы он сказал, что не изменит своего мнения, то, вероятнее всего, идея могла бы быть реализована в гораздо более подходящий момент и в скорректированной и законченной форме. Однако из-за эффекта неожиданности президент вдруг засомневался в искренности своих действий. Реакция партии и общественное мнение также вышли за рамки обычного обсуждения, сделав его невозможным. Даже если допустить, что часть предложений президента, согласно которым требовалось подготовить проект создания коалиции, была проигнорирована, то само предложение о создании коалиции могло бы возыметь эффект, только если бы его преподнесли как реформу избирательной системы в целях ликвидации регионализма. Но даже этого не удалось сделать.
Зачастую, когда президенту приходила в голову какая-то идея, он рассказывал о ней тем, кто был близок к нему, выслушивал их мнения и затем совершенствовал ее. Таким образом идеи упорядочивались, корректировались, а иногда президент даже отказывался от изначального замысла.
В действительности это был не первый случай, когда президент предложил связать создание коалиции и реформу избирательной системы для ликвидации регионализма. 26 декабря 2002 года, через несколько дней после победы на президентских выборах, будущий президент Но Мухён участвовал в предварительном собрании представителей Центрального избирательного комитета Демократической партии и предложил провести переговоры о реформе избирательной системы с целью отхода от регионализма, сказав: «Чтобы преодолеть структуру регионального противостояния, я планирую пойти на уступки, какими бы они ни были, даже если мне придется вполовину сократить свои президентские полномочия». 18 января 2003 года избранный президент Но Мухён заявил во время телевизионного интервью: «Если в любом регионе запретить одной политической партии получать более 70–80 % голосов и таким образом попытаться преодолеть регионализм, в этом случае решение об избрании премьер-министра может приниматься той политической силой, которая имеет большинство голосов, как это происходит во Франции».
