Его ухмылка стала шире.
— Она не умерла. На самом деле я еду, чтобы встретиться с ней. Это она помогла схватить тебя. Со мной вместе, разумеется. Она была моей любовницей задолго до того, как стала твоей. И даже после тебя.
А потом, извергнув яд в повисшее молчанье, он повернулся к Оливии.
— Совсем как твоя жена, — жестко сказал он, блестя глазами. — Правда, Ливви?
Глава 22
Оливия чувствовала, как жизнь покидает ее. Итак, все закончилось этим.
— Нет, неправда, — сказал Джек, крепче обнимая ее. Улыбка Джервейса стала шире.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о симпатичной родинке, которая у нее под левой грудью?
Ливви отчаянно хотелось защитить себя. Ей хотелось, чтобы это не имело значения. Увы. Ее будущее захлопнулось. Зная, что другого не дано, она обхватила себя руками, чтобы отстраниться от гнева Джека.
Но он смотрел на Джервейса так, словно видел впервые.
— Может быть, ты и видел ее родинку, — сказал он, — но ты никогда не был ее покровителем. Для этого она слишком уважала себя и нашего ребенка.
Земля уходила у Ливви из-под ног.
— Но я потоптал ее, Джек. И потоптал хорошо.
Оливия попыталась возразить. Не дать Джервейсу торжествовать.
Но Джек снова удивил ее.
— Ты воспользовался ее положением — я не сомневаюсь в этом. Мне грустно, потому что я виноват во всех ее бедах. Хуже того — она настолько перестала доверять мне, что не рассказала об этом, и потому я не мог сказать ей, что это не имеет никакого значения.
Странное чувство овладело Оливией. Слова Джека отлетали от нее словно камешки, не проникая в сознание, — таким глубоким был шок.
Джервейс засмеялся.
— Ну не надо. Ни один мужчина не может быть настолько святым, чтобы добровольно водрузить рога на свою голову.
Джек повернулся к Оливии и, улыбаясь, пальцем нежно закрыл ей рот.
— Я знаю, любовь моя. У тебя есть причины мне не верить. Но я запомнил уроки, которые жизнь преподнесла мне в последние годы. Один из них преподал мне сержант Харпер, который сказал, что ты самая преданная девчушка, которую он когда-либо знал. Другой урок в том, что доверие основывается на вере. Не на свидетельствах. Ох, Ливви, как я мог не верить тебе?
Слезы застилали ей глаза.
— Это случилось примерно через месяц после дуэли, — произнесла она, стараясь говорить спокойно. — Ты исчез. Мои родители отреклись от меня. У меня не осталось… никого. Он казался таким… — Последнее слово она сумела произнести не сразу, — участливым.
Она все еще ждала, что Джек снова будет обличать ее. Когда он крепко обнял ее и поцеловал в темя, она почти лишилась чувств.
— О, Ливви. Я никогда не прощу себе, что поставил тебя в такое положение.
Из ее уст вырвалось рыдание.
— Он не мог дождаться, чтобы рассказать тебе. Я знала, что он не промолчит.
— Тсс, — зашептал он, укачивая ее в руках. — Это ничего не значит. Он… ничего не значит.
Она услышала, как Джервейс вздохнул, словно бы с отвращением.
— Ну, Джек, ты перестал быть забавным.
Джек еще раз поцеловал Оливию в голову и повернулся к кузену.
— Боюсь, на этот раз ты напрасно тратишь время, Джервейс. Ты официально находишься под арестом и будешь препровожден в Ньюгейт.
Джервейс рассмеялся так, словно Джек сказал что-то необычайно смешное.
— Ты не сделаешь этого. Подумай о скандале, о том, как он скажется на семье.
Удивительно, но Джек осклабился в ответ.
— К черту семью. К черту тебя. Сержант!
Джервейс круто повернулся, собираясь бежать, и налетел на несокрушимую стену — сержанта Харпера с вооруженными людьми.
— Неужели, Джервейс, — зло воскликнул Джек, — ты в самом деле думал, что я позволю тебе уйти?
Джервейс только моргал, удерживаемый железной хваткой Харпера. Но тут он увидел Дрейка, и к нему вернулась безмятежность.
— Превосходно, — злорадно сказал он, пряча табакерку. — Бегать от закона — занятие слишком утомительное. Я уверен, за несколько раскрытых имен вы охотно позволите мне комфортно проживать где-нибудь подальше отсюда.
Дрейк не удостоил его ответом, он просто махнул рукой, и Джервейса подхватили под руки и повели.
— Au revoir, старина, — произнес Джервейс, проходя мимо. — Есть много мест, куда можно отправиться, назвав имена предателей.
Когда его уводили, Джек поднял голову.
— Еще одно, Джервейс. Если ты когда-нибудь еще раз упомянешь моих жену и сына, я задушу тебя собственными руками. И знаешь, Джервейс? — Джек по-волчьи улыбнулся. — Ты будешь не первым, с кем это случится.
— Твой сын? — Джервейс оторопело посмотрел на Ливви. — Черт, так он не умер?
— Нет, Джервейс. Он жив.
Вместо того чтобы клясть вероломство Оливии, Джервейс хохотал всю дорогу до двери.
Оливия едва могла сидеть спокойно. Они с Джеком весь день ехали в направлении Шорхэма, чтобы сберечь время и морем доплыть до Девона. Ей не терпелось увидеть сына, а до него еще оставался день пути.
На отдых они остановились в принадлежащем Джеку поместье Оук-Гроув. Прекрасный дом из красного кирпича был построен в архитектурном стиле королевы Анны. В другое время она с удовольствием походила бы по ухоженным лужайкам и даже прошла бы дальше, туда, откуда можно увидеть морское побережье. Но сейчас она ни о чем не могла думать, кроме как о Джейми.
— Тебе надо поесть, — услышала она.
Очнувшись от своих мыслей, она повернула голову и увидела входящего в комнату Джека. Сердце у нее замерло и подпрыгнуло, как всегда бывало при его появлении. Прекрасный камзол табачно-коричневого цвета все еще болтался на нем, но выглядел Джек намного лучше. Он определенно выглядел лучше, чем она.
Не испугается ли ее Джейми? Она была в синяках, свежий шрам был розовым и неровным. Она и раньше не считала себя красавицей, но сейчас… она видела, как женщины оглядывались на нее в таверне.
— Я не могу есть, — сказала она, глядя на сладкую булочку, к которой едва прикоснулась. — Я хочу ехать.
— Скоро поедем, — сказал он, подходя к столу. — Сэм чинит упряжь.
Ей не сиделось, она захотела встать и походить. И тут она увидела, что Джек что-то держит в руках и смотрит так, словно чего-то побаивается. Он явно нервничал не меньше ее самой.
— Джек? Что случилось?
Он широко улыбнулся ей.
— Мне нужно поговорить с тобой.
У нее ослабли колени.
