Вэл подтянул поверженного почти вплотную. С животной жадностью он вперился в глаза противника, словно желая насладиться моментом, когда жизнь наконец покинет это упертое существо. Но самурай и не думал умирать. Лишь саркастически улыбнулся и харкнул кровью прямо в лицо зверя.
Большой Босс бешено взревел, крутанулся и швырнул жертву в пропасть. Сделав несколько неуверенных кульбитов, жертва приземлилась на крышу пустого вагона, каким-то чудом удержавшись на ногах. Зверь стремглав бросился за ней.
Металл содрогнулся, но Ленни едва ли почувствовал это. Он напряженно следил за поединком: сейчас Дракс прикончит этого чудика, а потом направится кое за кем еще. Способа избежать встречи с машиной смерти, кроме как сброситься с крыши, сыщик не видел. Да и в том случае не факт, что монстр не последует за ним.
Секунды шли, кабинки мерно опускались в пустоту. Могучий зверь, гордо расправив грудь, возвышался над Динаполисом. Черная кожа, покрытая черной кровью, сливалась с декорацией ночи. Высоко за спиной по отвесному склону клубился мрак, над которым покоились Холмы, и казалось, что Дракс сам почти весь состоит из мрака. Только страшный янтарный глаз пульсировал пещерной яростью, освещая здоровую часть лица тревожным первобытным огнем.
Усатый стоял, тяжело опершись о подвеску. Рука с мечом отведена в сторону, словно приглашает продолжить бой. Несмотря ни на что, он намеревался победить зверя.
– За что ты сражаешься, старик? – спросил зверь.
– Мои друзья. Ты убил их, – ответил самурай.
– Жизнь не для слабаков.
– Согласен.
Он чуть отклонился и нанес красивый быстрый удар. Сталь запела в воздухе и врезалась в зажимной аппарат подвески. Стон металла прошел по канатам и эхом отразился в ночи. Дракс глухо взревел, механизм раскрылся, и кабинка беззвучно сорвалась в бездну.
Самурай все еще был с мечом.
– Sore wa domo, kso yaro190, – с почтением произнес Ленни191, и отвернулся к ночному городу.
***
Город приближался. Очертания кварталов проступали в размытом свете, словно их прорисовывали грифелем. Кравитц сидел по-турецки на неустойчивой крыше и устало смотрел на залитые огнями улицы. Черный разлом от блэкаута тянулся через весь Дино, и Ленни казалось, что его вместе с вагоном затягивает в эту непроглядную тьму.
Он вдруг обнаружил, что до сих пор сжимает ключи от фиата. Симпатичный геккошка улыбался ему с брелока. У Лори был такой же, только песчаный. Когда-то… до того как…
Впереди моргнула и померкла еще одна улица; и разлом стал чуточку больше. «Он, как черная дыра: ярд за ярдом пожирает пространство города, – отрешенно подумал Ленни. – И меня уносит прямо вовнутрь». Он запомнил: сфера Шварцмана, горизонты событий. Область вокруг дыры, из которой не может выбраться ничто, даже свет.
Протяжно заскрипел металл, и сыщик представил, как несчастный вагон корежит под возросшей гравитацией. Как продавливается тонкая крыша, стены скручиваются, краска сползает, как от жара. Еще немного и от кабинки остается колючий жестяной шарик, словно лист бумаги смяли, чтобы забросить в мусор. И он, Ленни, в самом центре этого листа.
Черная дыра приближалась. Сыщик снова посмотрел на геккошку, весело качавшегося на кольце. Если ему предстояло сгинуть в бездне, теперь он точно знал, ради чего.
Мертвый груз
07/31 Tu
Ленни шагал по ночному Динаполису, его призраки шептались в тенях. Словно герой нуара, Арчи Холланд позировал в фонарном свете, мальчик с яйцом улыбался из потухшей витрины за спиной. Прошлое сжигало душу адским пламенем песчаных холмов.
«Неаполь, у моря, – повторяла Лори, как заклинание, и брелок с геккошкой раскачивался на кольце. – Там, где много раз в году идет дождь». Огромный город в северной бухте, в ста пятидесяти милях от Рима. Они не использовали слово «залив», чтобы избежать ассоциаций. Построенный на склоне вулкана, Неаполь, как амфитеатр, поднимается от берега. Его мрачные улицы вымощены блоками лавы. Ленни отыскал длинную статью в энциклопедии192.
«Уедем, в Неаполь», – повторила она. Жить на огнедышащей горе. Уехать в Неаполь, все равно что лететь на Марс193. Они были смуглые и золотоглазые. И умерли в один день. Глупая мечта наивной девчонки. Неаполь, у моря – почему бы и нет, черт возьми! Ленни остановился. Прошлое мертвым грузом тянуло его назад.
Горбатый мост через Рэй-ривер был пуст. Тот самый, на котором он очнулся в этом мире. Порфировый гранит парапета казался черным, как небо; белые жилки – точно кривые созвездий над головой. Широкая река лежала в ледяном свете Мидтауна. Ленни перегнулся посмотреть на мертвую воду. Прошлое всегда позади. Крадется в подворотне, выжидает в тенях, чтобы нанести удар.
Ленни представил, как молчаливый силуэт бьет его кольтом по затылку. Короткий замах, глухой звук. Деревянная вставка рукояти мелькает в ореоле фонаря, и сыщик заваливается через перила. Равнодушная река принимает безвольное тело. Прошлое всегда возвращается, чтобы утащить на дно. Ленни медленно погружается под воду, оставляя в серебряных отблесках луны тонкую нить из пузырьков. Все в порядке: можно больше не дышать…
– Да это тот чувак, который меня ухлопал!
Ленни вздрогнул от шлепка по плечу. Перед ним на полуночном мосту стоял Мертвец. Сутулый сморчок в шортах и квадратных очках в пол-лица. На левом запястье снова повязан платок, на этот раз несносно-оранжевый. Откуда ты взялся, парень, на моем дне?
– Какая удача, какой час! Как дела, бро, как жизнь, что как? Никого не хлопнул за это время?
Череда размытых лиц пронеслась перед внутреннем взором сыщика:
– Ну почти.
– Красата! Гардероб обновил! Гавайка! Отлично выглядишь, факт! – Мертвец поднял два больших пальца и растянулся в улыбке.
Пижонский костюм Элмора обдал сыщика волной жара. «Глядя на тебя в его прикиде, я забываю, что ты не он», – сказал Шилдс.
– Слыхал, на Фэрфакс какой-то псих напал на табачника? Наши только об этом и гудят…
То-то загудят, когда узнают, что устроил на Холмах капитан Ди.
– Нет, я согласен, курение убивает. No smoking, be happy, и все такое. Но это же не наш путь.
Он поджал губы, задумавшись, что бы еще сказать. Ленни ждал. Неизвестно чего, непонятно зачем.
«А что бы сделал ты, окажись в одной комнате с покойником?» – спросил Шилдс. Так вот и что же?
