— да, так и есть, возбудился! Отлично, просто замечательно! Какая же она молодец!
— А-а-а… — прохрипел Дима, вновь кашлянул и спросил уже отчётливее: — И для чего нужны подобные фотографии? Я понимаю, в белье или одежде, а вот такие — зачем? Не для кастингов же к порнофильмам.
— Нет, конечно, — фыркнула Альбина. Отчего-то стало немного обидно. Где порнуха — а где её фотографии! — Что ты. Это же искусство. Ты бы ещё спросил, зачем Ренуар рисовал обнажённых женщин, если можно было их одеть.
— Ясно. — Дима криво усмехнулся и всё-таки отложил её телефон. Встал, стараясь сделать это так, чтобы его возбуждение не было заметно, и сказал: — Я ещё разок ополоснусь быстренько, если ты не против.
Возразить Альбина не успела — Дима почти побежал к бассейну и нырнул в воду, проигнорировав лестницу.
Вот это его проняло…
96
Альбина
После быстрого заплыва Дима вновь вылез и, обтеревшись полотенцем, сразу надел футболку и джинсовые шорты, сославшись на то, что уже вечер и он слегка подмёрз. Альбина только кивнула, старательно делая вид, что ничего не заметила.
Они посидели возле бассейна ещё полчаса, болтая о разном, в том числе Дима упомянул, что завтра встречается в городе со своей невестой. Даже сказал, где и во сколько, пробудив в Альбине острый приступ болезненного любопытства к сопернице. Она думала даже попросить его показать фотографии этой девушки, но в итоге всё же промолчала. Опасалась ненароком выдать себя, не сдержав эмоции.
— Я тебя провожу, — произнёс Дима, когда Альбина начала собираться, надевая сарафан. — Всё равно мне надо в зимнем саду ещё кое-что сделать.
— Хорошо, — она кивнула, думая о том, как было бы здорово заманить Диму в свою комнату, но… нет, не под носом у Глеба всё же проворачивать подобные делишки. Это он пусть со своей поварихой развлекается, а Альбина подождёт, пока Дима созреет до нормального свидания в городе.
Дима довёл её до лестницы, ведущей на второй этаж, где находились жилые комнаты, улыбнулся, прощаясь, и Альбина потянулась к нему, пытаясь поцеловать в щёку, как раньше, но он остановил её, перехватив ладони и осторожно удерживая девушку на расстоянии от себя.
— Альбин, давай договоримся, — заговорил Дима быстро и решительно. — Мы друзья. Друзья, и только. Для меня это и так большая честь, всё же ты — ягода с совершенно другого поля. Мне очень жаль, что Глеб Викторович ведёт себя с тобой как мудак, я тебе очень сочувствую, правда. Но я не могу быть твоим утешением, у меня есть невеста, которую я не собираюсь обманывать.
Странно… Дима вроде бы не сказал ничего обидного, но Альбине было обидно. И больно — очень.
Всё-таки это действительно любовь, она не ошиблась…
— Дим, я… — выдохнула Альбина, стараясь, чтобы её голос звучал мягко и ласково, — я просто…
— Тебе просто одиноко, — перебил он девушку, отпуская её руки и делая шаг назад. — Я вижу это. И всё понимаю. Даже то, что нравлюсь тебе чуть сильнее, чем ты можешь себе позволить. Но я не могу быть никем, кроме друга, поэтому прошу — не провоцируй. Мне будет неприятно, тебе тоже, если придётся… ещё раз всё объяснять. Ладно? Договорились?
Альбине ни разу в жизни не было настолько плохо. Дима будто бы… убил её выстрелом в сердце. Сначала окатил ледяной водой, а потом убил…
— Да, конечно, — прошептала она помертвевшими губами. — Договорились…
97
Зоя
В особняк Глеба мы вернулись ближе к десяти часам вечера, уставшие, как цирковые собачки после выступления. Особенно устал, разумеется, Глеб — всё же ехать до моего дома и обратно — не ближний свет. Ещё и Алису развлекать…
Мы ходили в кафе, потом гуляли в парке, заглядывали в торговый центр — Алиса внезапно захотела купить себе новый школьный портфель — и только около восьми вновь сели в машину и отправились за город. Я немного недоумевала из-за того, что Глеб абсолютно не стремился назад, к своей невесте, а спокойно и весело проводил время со мной и Алисой. Причём ещё и половину вечера на пару с племянницей уламывал меня начать говорить ему «ты»… Я, естественно, не согласилась, из-за чего Алиса минут пятнадцать отказывалась со мной разговаривать и показательно дулась, но, поняв, что это поведение не воспринимается как наказание — даже наоборот, — вздохнула и сдалась. Почти сдалась, пробубнила только: «Мы ещё посмотрим». Даже страшно стало…
Вернувшись, Глеб сразу ушёл с Алисой — девочке нужно было укладываться спать, и он собирался проследить за тем, чтобы она умылась и легла. Я отправилась к себе, немного повалялась на кровати, глядя в потолок и думая, чем бы заняться — тоже укладываться или ещё пободрствовать, почитать книгу? Решить не успела, поскольку в дверь постучали.
С трудом поднявшись с постели — всё-таки в сон уже клонило, — я подошла и открыла, даже не спросив, кто там.
А за дверью оказался Глеб. Да не один, а с двумя кружками, наполненными, кажется, горячим чаем.
И пока я пыталась осознать, что, блин блинский, происходит, Глеб вошёл в мою комнату, захлопнул дверь при помощи ноги (и как это у него так ловко получилось с занятыми руками?) и поинтересовался, кивая на одну из кружек:
— Будешь?
— По-моему, об этом надо спрашивать до того, как заходишь в комнату, — проворчала я, но кружку всё-таки взяла. Чай — это хорошо. Особенно с бергамотом. А судя по запаху, Глеб сделал именно такой. — Спасибо.
Нет, я не ожидала, что он прям сразу уйдёт, раз уж пришёл с двумя кружками, но всё-таки не думала, что Глеб настолько нагло сразу же сядет на мою кровать и, отхлебнув чаю, спокойно, даже невозмутимо произнесёт:
— Ты тоже садись, в ногах правды нет.
Я вздохнула, всё же села рядом, сделала глоток и ответила:
— Вы, шеф, обнаглели совсем.
— Знаю, — пожал плечами Глеб с той же невозмутимостью. — Можешь даже побить меня чем-нибудь. Только кружку сначала поставь, чтобы не ошпариться.
— Нет уж, за тяжкие телесные повреждения на любимом дяде Алиса меня вовек не простит, а я этого не переживу.
Глеб фыркнул, отхлебнул ещё чая и неожиданно признался:
— Я собираюсь расставаться с Альбиной.
Я закашлялась, и он стукнул
