выучил язык Пушкина и Толстого.
Рассказ Гизе звучал убедительно, его искренность внушала доверие, и Казаченко, амбициозный офицер-агентурист, не устоял перед искушением приобрести в лице этого циничного, но, как казалось Олегу, рефлексирующего немца, источник информации — ведь у контрразведчика они всегда в дефиците.
Он играючи провел вербовку немца, успокоив себя тем, что победителей не судят — ведь воображаемая модель операции по компрометации офицера западногерманской Федеральной разведывательной службы, о котором сообщил Гизе, представлялась ему беспроигрышной.
…Инициативу Казаченко поддержал его начальник полковник Козлов. Вместе они отработали Гизе линию поведения, способствующую завоеванию доверия западногерманского разведчика, с целью последующего разоблачения и захвату его с поличным.
Но глава представительства генерал-майор Беляев был категорически против единоличного решения судьбы шпиона. Его аргументы были неоспоримы:
«“Висмут” — совместное предприятие, значит и работу с Гизе для реализации всех мероприятий надо вести совместно с немецкими товарищами!»
Этой сентенцией генерал Беляев не ограничился и согласовал оперативную разработку лазутчика с шефом Главного управления разведки Маркусом Вольфом.
Ко всему выяснилось, что еще до появления Вебера в Карл-Маркс-Штадте, сотрудники ГУР собрали на него пухлое досье, поэтому все мероприятия волей-неволей должны были проводиться под личным контролем генерала Вольфа…
«Мечты, мечты, где ваша сладость?»
Прогуливаясь с корзинкой из ивовых прутьев по девственно нетронутому лесу в окрестностях Карл-Маркс-Штадта и, собирая мароны, — благородные грибы, цветом и размером напоминающие спелые каштаны, — Густав Вебер, сотрудник 1-го отделения по атомной физике, химии и бактериологии Научно-технического управления БНД, размышлял о превратностях своей судьбы.
«Монте-Карло, кабаре, агентессы-стриптизерши в антрактах между актами любви укладываются рядом с русским генералом и в постели выполняют твое задание: расспрашивают его об операциях Организации Варшавского Договора. Моментальные — за коктейлем на дипломатических приемах и светских раутах — вербовки послов и министров недружественных стран. Лихие нападения на курьеров и похищения шифровальщиков противника. Пачки хрустящих банкнот в “дипломате”, сексуальные оргии с длинноногими блондинками и пышногрудыми мулатками…
Именно такая картина 20 лет назад грезилась нам, юным выпускникам разведшколы в Пуллахе. Боже мой, как же всё это наивно, если б не было так грустно. Впрочем, я сам виноват в своих разочарованиях: напридумывал себе беззаботное, переполненное яркими приключениями путешествие, забыв о сермяжной правде бытия разведчика, где весь путь усеян капканами, минами, но отнюдь не сладкими сюрпризами…
Да, кандидат в разведчики сродни абитуриенту медицинского факультета: став студентом, тот верит, что разгадал формулу счастья и даже мысли не допускает, что однажды он станет проктологом, и дело ему придется иметь с геморроями…
Мог ли я двадцать лет назад представить, что когда-нибудь буду месить грязь в дебрях Рудных гор и выступать в роли грибника? Нет, конечно!
Стоп-стоп, Густав, не пора ли вспомнить мудрый совет наставников из разведшколы: “никогда не занимайся самопрограммированием и никогда не думай о себе плохо! ”Дебет с кредитом ты уже свел, так? А что в сухом остатке? Есть ли там что-то позитивное? Еще бы! Три месяца назад удалось завербовать инженера-секретоносителя с “Висмута” — Вальтера Гизе!
Спасибо рейхсфюреру Генриху Гиммлеру, сумевшему до взятия русскими Берлина в 1945-м переправить картотеку личного состава войск СС в Мюнхен. А я не поленился туда съездить и потратил неделю на поиски и доскональное изучение анкеты Гизе. При встрече я напомнил ему о его арийских корнях, об эсэсовском прошлом и об унижениях, перенесенных им в плену у русских. Всё это должным образом подействовало на него. В заключение я сделал ему такое предложение о сотрудничестве, которое он не мог отклонить, и уже через день сам вышел на связь!
Более того, на первую же явку притащил сведения, представляющие такой интерес для научно-технического Управления БНД, что вмиг был оформлен особо ценным источником под псевдонимом “Янтарь”. После этого, правда, пришлось перестраиваться “на марше” и отменять все личные встречи с ним в городских гаштетах, а для связи использовать только тайники. Ничего не поделаешь — конспирация превыше всего!
На последней явке “Янтарь” передал описание трех тайников. Первый я уже обработал. Сегодня очередь второго… Стоп, похоже, я уже у цели!»
Неприступный тайник
Вебер остановился у края поляны, корзину с грибами поставил у ног, вынул из кармана жилета клочок бумаги и сверился со шпаргалкой. В центре поросшей некошеной травой поляны возвышался кряжистый дуб. В стволе, в полутора метрах от земли, зияло дупло. Немец поморщился: высоко! Лучше бы дупло было на уровне травы — нагнулся, будто гриб срезать, а на самом деле выпотрошил тайник.
Разведчик обошел поляну по периметру и, никого не обнаружив в кустах, приблизился к дубу. Сунул руку в дупло и тут же с воплем отпрянул в сторону:
«Проклятье! “Янтарь” не учел, что я на две головы ниже него, и мои руки соответственно короче, поэтому я не могу дотянуться до дна дупла, где лежит контейнер!»
…Чертыхаясь и проклиная верзилу «Янтаря», коротышка Вебер еще раз обследовал кусты в округе и, убедившись, что там никого нет, в задумчивости остановился напротив дуба. Наконец, пришпорив себя кличем: «Арийцы так просто не сдаются!» грудью припал к дереву.
Ломая ногти о замшелую вековую кору, сдирая кожу ладоней, Вебер стал медленно взбираться вверх. Через десять минут неимоверных усилий ему удалось взобраться на нижние ветви. Раскорячившись на них так, что ягодицы оказались выше головы, он окунул руку в дупло и кончиками пальцев нащупал вожделенный контейнер.
Прежде чем достать его, повертел головой, чтобы удостовериться, что никто за ним не наблюдает, но увидел лишь крышу какого-то строения с круглым чердачным оконцем в торце. До строения было около километра.
Конечно, Вебер, опытный разведчик, понимал, что для телеобъектива это не расстояние, но был настолько уверен в надежности «Янтаря», что не придал значения увиденному.
До боли в плече одной рукой он обхватил ветвь и, резко подавшись вперед, выхватил из дупла контейнер и сунул в карман жилетки.
Насквозь промокший от пота, со сломанными ногтями и окровавленными ладонями Вебер спрыгнул на землю. Подхватил корзину с грибами — сработала генетическая немецкая аккуратность — и, шатаясь, побрел к оставленному на автобане «мерседесу», где тотчас оказался в объятиях полицейских и людей в штатском.
Из кармана его жилетки они извлекли контейнер с микрофотопленками и предъявили понятым — сознательным аборигенам, — случайно оказавшимся на месте происшествия…
Предложение, от которого невозможно отказаться
Вебер протестовал. Потрясая дипломатическим паспортом сотрудника министерства иностранных дел Федеративной Республики, он клялся, что нашел контейнер, собирая грибы, и подобрал его из чистого любопытства. Окружавшие его люди в
