больно…
Снова толчок.
Я откидываюсь головой на подушки и вслушиваюсь в ощущения. Меня буквально растягивает и переполняет. Я не думала, что это настолько интимно чувствуется. До дрожи и до какого-то безумия. Будто другой человек в прямом смысле стал частью меня.
Скрип кровати отдаётся в ушах. Мои тихие вздохи смешиваются с Мишиным хриплым дыханием. Я хватаю его за плечи и притягиваю ближе к себе, будто пытаюсь удержаться за край реальности. Чувствую его пульсацию внутри себя. Слышу хриплый выдох возле своего уха и покусывания на коже.
Мне хочется сделать вдох, но грудь будто раздробило на части от ощущений, и лёгкие перестали работать. Поэтому я просто целую. Целую Мишу и думаю о том, как бы не задохнуться. Как бы сейчас не сойти с ума.
А он целует меня в ответ и делает выдох мне в рот, наполняя легкие воздухом, а мое тело жизнью.
Глава 34
Почему так сильно печёт щеку?! Точнее обе щеки?
И тело всё как-то сильно ноет и словно гудит.
Кряхтя, вытягиваю руку, пытаясь улечься поудобнее и в этот же момент постель подо мной неожиданно начинает двигаться.
Резко распахиваю глаза и, наконец, понимаю, что лежу вовсе не на постели. То есть не совсем на ней. Я лежу на Мише, который лежит на постели.
Одну мою щёку печёт от того, что я прижимаюсь к его горячей груди, а вторую, потому что лучи солнца, проходя сквозь стекло окна, уж больно яростно не по-зимнему греют кожу.
Ну, и, наверное, не имеет смысла уточнять тот факт, что тело моё гудит и ломит от того, что прошлой ночью произошло между мной и Мишей. В этой самой постели…
Господи-боже-мой!
— Проснулась? — тёплая рука, лежащая на моей спине, вдруг оживает и начинает неторопливо меня поглаживать.
Хриплый голос отдаётся мягкой вибрацией в груди. Сердце мигом разгоняется до сумасшедших скоростей, а краска смущения обжигающей волной опаляет щёки и шею. Хоть Бурый на меня сейчас и не смотрит — точнее, я не вижу, смотрит он или нет, так как продолжаю лежать у него на груди. Но всё равно воспоминания о том, что случилось между нами, порождают смущение и неловкость.
Потому что… я совершенно не знаю, как себя теперь с ним вести! В смысле, после всего, что было…
— Ты там дар речи что ли потеряла? — он вдруг резко поднимается и переворачивается так, что я оказываюсь под ним.
Машинально хватаюсь за одеяло, натягиваю его себе на лицо, не прикрывая только глаза.
На лице Бурого тут же расползается самодовольная ухмылка.
–Только не говори, что ты стесняешься.
— Может и стесняюсь! Нельзя?
— Нельзя. Потому что в таком случае до совместного душа мы сегодня точно не дойдём.
— А ты собирался принять душ вместе?
— У меня были подобные мысли, пока ты храпела, и твои слюни капали мне на грудь.
— Чего?! Да ты врёшь! — приподнимаюсь и бью ржущего Мишу ладонью по плечу.
От резкого движения моё тело будто вновь напоминает мне о случившемся ночью. Между ног начинает сильнее тянуть, а бёдра гореть. Я инстинктивно ерзаю пятой точкой по матрасу, чтобы снизить дискомфортные ощущения.
Миша тут же шумно втягивает носом воздух.
— Ничего я не вру. Серьёзно, вся грудь в слюнях. А ты вот сейчас довертишься, Маша, — на последней фразе его голос начинает звучать более хрипло.
— И что же будет?
— Узнаешь, — снова переворачивает меня к себе на грудь. — А душ, кстати, принять действительно нужно.
— Только если по очереди. Я как-то пока не готова к тому, что ты подразумеваешь под совместными банными процедурами.
— Под совместными банными процедурами я подразумеваю воду, гель для душа и мочалку. И к ним готовиться не нужно. Не волнуйся, на твою честь я претендовать не собираюсь.
— Почему? — спрашиваю удивлённо.
Нет, я, конечно, рада. С одной стороны. Потому что действительно сегодня не готова повторить вчерашние подвиги. Но с другой, стало как-то обидно. Разве мужчины не хотят этого всегда? Или всё было настолько плохо?
— Боже, у тебя все твои мысли на лбу бегущей строкой написаны, — усмехается Бурый.
— Ну извините, что я не девушка-загадка.
— Ничего страшного. Меня и девчока-отгадка устраивает. А ответ на твой вопрос — потому что тебе нужно пару дней на восстановление.
— Тогда зачем нам мыться вместе, я не понимаю?
— Господи-боже, — вздохнув, закатывает глаза. — Потому что гладиолус, Маша. Устраивает тебя такой ответ? Потому что я хочу провести с тобой больше времени вдвоём.
— Вот теперь устраивает. Только давай ещё пять минут полежим. Так не хочется вставать.
— Я думал, это ты меня умотала, а оказывается, я тебя?
— Ой, вот только не надо напрашиваться на комплименты, — кладу голову обратно Мише на грудь и, господи-боже, становится так хорошо.
Особенно, когда Бурый начинает неспешно перебирать между пальцев мои волосы. Никогда не любила, чтобы кто-то копошился в моей голове. А сейчас почему-то нравится.
Будь моя воля, я бы вообще весь сегодняшний день так провела и никуда не вставала.
И совершенно не хочется ни в какой душ. Тем более совместный. Даже если мы там будем только мыться, я всё равно к такому как-то ещё не готова. Мне бы после вчерашнего перестроиться…
Хотя, перестройка на самом деле идёт уже полным ходом. В частности, у меня в голове.
Это наверно глупо, но у меня сейчас такое чувство, будто после того, что вчера произошло, моя жизнь разделилась на “до” и “после”. И в буквальном смысле слова перевернулась с ног на голову.
Сейчас влюблённость в Макса кажется мне такой глупой. И какой-то совершенно нелепой.
Я вообще на многие вещи смотрю по-другому. Например, я окончательно осознала, что не хочу учиться на экономическом. На самом деле, это изначально была глупая идея. Особенно учитывая, что я гуманитарий до мозга костей.
Господи, это же надо было быть такой дурой, чтобы из-за какого-то парня поступить на специальность, от которой я испытываю зубной скрежет!
Надо было идти учиться на художника, как я мечтала с детства.
Только вот не представляю, как теперь сказать об этом Кириллу. Уверена, что его как минимум кондрашка хватит, если я вдруг посередине первого курса заявлю, что хочу уйти из университета.
И потом… даже если удастся объяснить Кириллу моё желание перевестись в другой ВУЗ, учиться-то всё равно придётся в Питере.
