работаю в офисах. Женщинам в подобных скандалах достается более короткий конец палки. И для такой способной женщины, как Кения Джонс, это было бы крайне пагубно. Она усердно работала, и люди только начинают это признавать.
— Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Ты не можешь защитить ее от сплетен. Особенно от того, как ты двигаешься.
Я разочарованно провожу рукой по волосам.
Иезекииль подходит ко мне ближе. — Ты не можешь иметь все это, Алистер. В какой-то момент тебе придется сделать выбор. Чем дольше вы будете тянуть с этим, тем больше людей пострадает.
— Я ее не отдам.
— Тогда тебе лучше иметь надежный план на случай, если сделка с бэби-боксом сорвется. Потому что выбор мисс Джонс может означать конец компании.
Когда я возвращаюсь домой, я пытаюсь избавиться от тяжести, чтобы Белль не заметила. Она раскрашивает вместе с миссис Хэнсли, когда я вхожу.
Я сменяю няню и плюхаюсь рядом со своей дочерью. Мы раскрашиваем вместе, пока у меня не сводит руки судорогой, и я умоляю ее о другом занятии.
Она наказывает меня двумя сериями фильмов про принцесс, и я испытываю облегчение, когда она засыпает у меня на коленях перед финальным мюзиклом.
Я никогда не пойму этих сюжетных моментов. Почему персонажи начинают петь в случайные моменты? Это самая нереальная вещь на свете. Кому хочется петь, когда их только что похитил злой тролль?
Уложив Белль спать, я беру свой мобильный и отправляю сообщение Кении.
Холланд: Ты нормально добралась домой?
Я просматриваю последние данные на своем планшете, постоянно переводя взгляд на свой телефон.
Наконец-то я вижу уведомление.
Кения: Да. Бернард принес кофе и сэндвичи. Твоя идея?
Холланд: Подумал, что ты, возможно, проголодалась.
Кения: Спасибо.
Я улыбаюсь. Она обвела меня вокруг своего мизинца. Это должно быть страшно, но это чертовски волнующе.
Холланд: Хорошо проведи завтра время со своим отцом.
Я убираю сотовый телефон и продолжаю собирать данные.
Я не уверен, когда я засыпаю, но громкий звук разбудил меня. Пошатываясь, я скатываюсь с кровати и, спотыкаясь, бреду на кухню.
Белль встала, ее глаза сияют. Ее длинные каштановые волосы мягкими прядями ниспадают на плечи, и она подпрыгивает на кончиках пальцев ног. — Папа.
— Малышка, — я тащусь к ней, — что это был за звук?
Она указывает на книгу, перевернутую на земле. Мое сердце замирает, когда я узнаю наш свадебный альбом.
— Где ты это нашла?
Ее глаза становятся большими и круглыми. — Миссис Хэнсли спрятала это под своей одеждой в шкафу.
Я с трудом сглатываю. Няня, должно быть, вспоминала о Клэр, особенно из-за постоянных вопросов Белль о том, куда ушла ее мать.
— Вот, милая. — Я сажаю ее к себе на колени и кладу фотоальбом на пол перед нами.
— Это мамочка? — Белль показывает мизинец.
Я задыхаюсь. — Да. Это твоя мамочка.
На фотографии Клэр сияет. Ее глаза ярче изумрудов, а губы изогнуты. Она полна жизни. Полный обещаний.
— И она на небесах?
Я выдавливаю из себя — Да.
Белль похлопывает по страницам. — Могу я увидеть ее?
На глаза наворачиваются слезы, но я отказываюсь плакать. — Не сегодня, милая.
— Но я хочу ее увидеть, — ноет Белль.
— Ты не можешь, детка. — Я думаю о надгробии, где были похоронены останки Клэр.
— Я хочу! Я хочу! — Она дрыгает ногами и размахивает руками.
— Белль.
— Я хочу ее видеть! — Она визжит. — Я хочу ее видеть!
— Прекрати это, — рычу я.
Белль замолкает.
Я понимаю, что крикнула слишком громко, и мое сердце разбивается вдребезги. — Белль, прости. Я не хотел кричать.
Ее маленькие губки дрожат, она убегает от меня в свою комнату.
— Белль…
Открывается входная дверь, и раздается веселый голос миссис Хэнсли. — Алистер?
— Здесь. — Я устало выхожу к ней.
Ее глаза расширяются, когда она видит меня. — Что случилось?
— Белль расстроена. — Я делаю глубокий вдох. — Мне сейчас нужно идти в офис.
— Сейчас? Сегодня воскресенье.
Я провожу рукой по лицу. — Чем быстрее я смогу уладить лицензионную сделку, тем больше времени у меня будет с Белль.
Она вздыхает, ей явно не нравится мой ответ.
Я молча отворачиваюсь и собираюсь. Когда я заканчиваю, я прохожу мимо комнаты Белль. — Белль, милая? — Я стучу пальцами в дверь. — Папа уходит, хорошо? Но я вернусь, и тогда, может быть, мы сможем пойти поесть мороженого. А?
По-прежнему никакого ответа.
Побежденный, я падаю в гостиную. Миссис Хэнсли раскладывает одежду Белль на диване.
— Я выведу ее на небольшую прогулку. Может быть, она почувствует себя лучше, подышав свежим воздухом.
Я торжественно киваю.
— С ней все будет в порядке, Алистер.
Я верю ей на слово и встречаюсь с Бернардом внизу.
По дороге в компанию я мысленно прокручиваю истерику Белль. Как мне объяснить, что я ей сделал?
Комок подкатывает к моему горлу. Единственный способ, которым я смогу посмотреть в глаза своей дочери, — это поднять Belle's Beauty с небес. Если я смогу подарить нашей дочери здоровую, процветающую компанию, это почтит наследие Клэр. Это мое покаяние. Мой единственный шанс на искупление.
Компания пуста, когда я вхожу.
Я прохожу мимо офиса Кении, и, несмотря на напряжение моего дня, на моих губах мелькает улыбка. Должно быть, сейчас она встречается со своим отцом. Я надеюсь, что этот разговор получится лучше, чем она ожидает.
Быть отцом тяжело. Я не могу представить, чтобы Белль росла и чувствовала, что не может прийти ко мне со своими проблемами.
Моим мыслям требуется много времени, чтобы собраться с мыслями, но я, наконец, сосредотачиваюсь на работе.
Кажется, что спустя несколько минут звонит мой телефон.
Это миссис Хэнсли.
Я беру трубку. — Алло?
— Алистер! — В ее голосе звенят нотки отчаяния. — Мне жаль. Мне так жаль.
Мое тело мгновенно приходит в состояние повышенной готовности.
— Я потеряла ее.
— Что? — Я вскакиваю со стула.
— Мне так жаль, Алистер. Я отвернулась на одну секунду и…
— Где она? Где моя дочь? — Я рычу.
— Я не знаю, — хнычет миссис Хэнсли. — Она исчезла.
Мое сердце подскакивает к горлу, я вылетаю из своего кабинета и бросаюсь вниз по лестнице.
ГЛАВА 17
ЧАСЫ ПРИНЦЕССЫ
КЕНИЯ
— Привет, пап. — Мой взгляд скользит к Фелиции. — Я не знала, что вы оба придете.
— С чего бы твоему отцу завтракать без меня? — Беззаботно спрашивает Фелиция, сдвигая солнцезащитные очки на макушку.
Клянусь, я впервые слышу от нее такой снобистский тон. Фелиция всегда была ко мне исключительно добра. Здесь нет мачехи-золушки. Я до сих пор помню, как она нарядила меня на мое первое возвращение
