Приостановка экспериментов
Не так легко точно определить, где именно начинается экспериментальное, геоинженерное воздействие на климат. Алан Робок — профессор экологических наук, изучающий влияние извержений вулканов на климат, и один из авторов стандартов для экспериментов в области климатической инженерии — не считает, что эту технологию будут применять в дальнейшем[704]. Климатическая инженерия слишком неоднозначна и не соответствует нормам международного права. Мы никогда не добьемся осознанного согласия всего мира на подобное вмешательство. При финансовой поддержке американского Национального научного фонда Робок с группой коллег работает над сравнительными компьютерными моделями в области геоинженерии (The Geoengineering Model Intercomparison Project, GEoMIP). По мнению ученого, в первую очередь необходимо смоделировать эти процессы.
Возможные исследования в сфере климатической инженерии, скорее всего, противоречат международному морскому праву (принятой в 1972 году Конвенции по предотвращению загрязнения моря сбросами отходов и других материалов, известной еще как Лондонская конвенция), уже упоминавшейся Конвенции о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду, Конвенции о трансграничном загрязнении воздуха на большие расстояния (The Convention on Long-Range Transboundary Air Pollution, CLRTAP, 1979), Монреальскому протоколу (1987) и Конвенции о биологическом разнообразии (1992)[705]. В 2010 году, в соответствии с Конвенцией о биологическом разнообразии, был наложен мораторий на геоинженерные эксперименты на море или в воздухе, правда, с исключением для научных исследований небольшого масштаба[706]. Но как определить, какие эксперименты в области климатической инженерии считать масштабными, а какие — нет? Где именно проходит граница? Трудно оценить, какие локальные исследования в стратосфере или в океане следовало бы уже запретить или ограничить.
Климатическая инженерия противоречит и так называемому принципу предосторожности (англ. precautionary principle). Первым международным документом, опирающимся на принцип предосторожности, стала Всемирная хартия природы, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в 1982 году. Этот принцип оговорен и в Монреальском протоколе. Декларация по окружающей среде и развитию, принятая в 1992 году в Рио-де-Жанейро, распространяет тот же принцип на все страны. Принцип предосторожности, как он прописан в Вингспредском соглашении (Wingspread Consensus Statement) 1998 года, гласит:
Если некая деятельность представляет угрозу для здоровья человека или для окружающей среды, необходимо принять меры предосторожности, даже если нет несомненного научного доказательства причинно-следственных связей. В таких случаях не общество, а инициатор данной деятельности должен нести расходы по проверке ее безопасности. Соблюдение принципа предосторожности предполагает открытый, прозрачный и демократичный процесс, который к тому же должен учитывать интересы сторон, затронутых данной деятельностью[707].
Как следует из принципа предосторожности, если климатическая инженерия влечет за собой катастрофические последствия, мы не должны прибегать к ней даже для того, чтобы противодействовать катастрофическим последствиям дестабилизации климата[708]. Согласно принципу предосторожности, сторонники тех или иных методов климатической инженерии обязаны перед их внедрением представить доказательства, что методы эти совершенно безопасны. Если это им не удастся, технологии геоинженерии просто не должны использоваться.
Однако дискуссии о необходимости геоинженерных экспериментов и даже попытки их проведения продолжаются. В 2009 году в России под руководством Юрия Израэля проводился эксперимент, который его авторы назвали геоинженерным. Его цель заключалась в том, чтобы исследовать возможные изменения солнечной радиации в случае распыления в стратосфере аэрозолей. Но де-факто испытания проходили не в стратосфере, а на максимальном расстоянии от поверхности земли. По мнению Флеминга, эти эксперименты не позволяли сделать какие бы то ни было выводы[709].
Один из первых случаев более масштабного геоинженерного вмешательства относится к тому же 2009 году и связан с совместным проектом Германии и Индии LOHAFEX. Непосредственно проведением эксперимента занимался немецкий Институт полярных и морских исследований имени Альфреда Вегенера. Эксперимент состоял в обогащении океанских вод шестью тоннами железа в виде сульфата железа (англ. iron fertilization). Он проводился в заливах Атлантического океана, в юго-западной его части. Такое вмешательство должно было ускорить процесс размножения водорослей, способных поглощать углекислый газ. Результаты исследований показывали, что такое «удобрение» океана не оказывает негативного воздействия на морские организмы. Тем не менее значительного поглощения углекислого газа после эксперимента LOHAFEX не наблюдалось.
В 1995–2012 годах было проведено около десяти аналогичных экспериментов. Из-за отсутствия интереса со стороны инвесторов компания Planktos в 2011 году прекратила попытки насыщения океанских вод железом[710]. Противники «засеивания» океанов утверждали, что такие опыты могут привести к образованию в океанах биологически мертвых зон, нарушить жизнедеятельность морских экосистем и засорить океанские глубины химическими соединениями железа. В 2008 году, в соответствии с Лондонской конвенцией, коммерческие эксперименты по «удобрению» океанов были признаны загрязнением[711]. Исследования пробовали приостановить и со ссылкой на уже упоминавшуюся Конвенцию о биологическом разнообразии 1992 года. «Гринпис» предложил сделать условием проведения экспериментов по насыщению океанских вод железом сознательное согласие всех восьмидесяти шести стран, подписавших Лондонскую конвенцию. Понятно, что необходимость заручиться таким согласием представляла бы серьезное, возможно, даже непреодолимое препятствие для исследователей[712].
