гидрокостюма прекрасно осознавая, что творю. Ну а что? Мне нужно как-то возвращать вложенные в это дело деньги. И, как показало последующее общение с гоблином, сделал я все правильно. Когда нас с Женькой доставили домой и друг отправился отмываться в душевую, я заглянул на несколько сайтов аукционных домов и понял, что хапнул действительно ценную вещь. Судя по метке, фигурка из слоновой кости, изображавшая старика с большой рыбиной, является творением мастера-нэцукаси Кокусая. Пять лет назад ее продали за тридцать тысяч евро, а учитывая, что благодаря заряду энергии творения теперь это артефакт, приносящий удачу в торговых делах и переговорах, цену можно смело накручивать раз эдак в пять. Режем напополам из-за криминального душка и все равно получаем сумму как минимум в два раза больше, чем я должен Пахому. Да у меня уж сейчас есть на примете два клиента, которые купят нэцкэ без проблем, но лучше сделаю широкий жест и преподнесу вещицу как отдарок, за финансовую помощь. Уверен, Станислав Петрович оценит, а мне его расположение еще ой как пригодится.
— Ты что, совсем меня не слушаешь? — прервал мои меркантильные размышления хриплый голос орка.
— Извини, что-то я подустал. Мне бы выспаться, а не носиться по всем этим борделям. Повтори, пожалуйста, если не трудно.
Орк хоть и надулся, но все же выполнил мою просьбу;
— Это, конечно, только мои предположения, но, похоже, советник решил создать сеть агентов влияния на Большой земле, вот и впихивал в людей проклятие, как в артефактную основу. Кстати, девушка, которую там нашли вместе с Женей, является любовницей премьер-министра Франции.
— А как насчет того китайца? Как он сделал его малефиком?
— Он не малефик, а всего лишь живой артефакт, — отрицательно мотнул головой орк. — Подход интересный, но такие заготовки долго не проживут.
— А как же Женька? — встрепенулся я.
— Нормально все. Эксперты сказали, что с ним советник не успел ничего такого сотворить, да и вряд ли его готовили под проклятие псевдомалефика. Скорее всего, была бы просто замена личности с жесткими ментальными закладками. С научной точки зрения работа гениальная: создавать из живых людей артефакты — это не каждому под силу.
— Эта жаба с любой точки зрения извращенец и больной на всю голову мудак, — парировал я, но тут наш ученый диспут был прерван вернувшимся Женькой.
Выглядел мой однокашник ошарашенным и даже немного напуганным. По тому, в каком состоянии пребывала его одежда, было понятно, что одевался он впопыхах.
— Да ну нафиг! — проворчал мой друг, плюхнувшись в кресло. — Ты был совершенно прав. Незачем людям иметь что-то еще, кроме того, чем нас наградил Господь Бог. Я понимаю, если увечье какое и нужно восстановиться. Тогда пластика — дело хорошее. Но такие вот извращения уже перебор.
Я хотел было уточнить у него насчет пихания щупалец дамы-спрута куда-то не туда, но тут меня словно током пронзила необычная мысль, навеянная размышлениями орка и заявлениями Женьки. Это, конечно, бред, но почему бы не попробовать:
— Бисквит, скажи, мой зеленокожий друг, ты умеешь рисовать?
— Совсем немножко, я больше по резке специалист.
Я задумался, но все же решил, что резкой здесь не обойдешься.
— Так, народ, хватит заниматься ерундой. Поехали к нам, есть одна очень интересная мысль.
— Я жрать хочу, — заныл Женька, но я лишь отмахнулся и потащил обоих из заведения.
И все же гостеприимством манкировать не стоило, так что, пока ехали в квартал художников, позвонил Николашке, попросив упаковать нам с собой еды. В итоге мы ввалились в мой дом готовые ко всему — и картину нарисовать, и банкет по поводу ее экспозиции устроить.
Впрочем, ничего нового мы малевать не собирались. Женьку я с пакетами еды отправил к рабочему столу накрывать поляну, а Бисквита, смущенно сжимающего в руках палитру и коробку с тюбиками красок, запихнул за барную стойку поближе к картине с ангелом. На всякий случай еще раз проверил полотно своим даром, но никаких изменений не ощутил.
— Ну что, Пикассо зеленомордый, ваяй.
— Да ну тебя в трясину! — отмахнулся орк и попытался сбежать, но, видно, не сильно хотел, потому что иначе я бы не смог удержать за майку такую громадину.
— Слушай, я же уже все объяснил. Да и что ты там можешь испортить?
Мне показалось или на лице ангела отразилась тень возмущения?
— Ну ладно, — вздохнул орк и начал быстро, как по мне — слишком уж сноровисто для не специалиста, смешивать краски. Затем он с палитрой в одной руке и кистью в другой замер перед полотном, которое благодаря росту орка даже не пришлось снимать со стены.
Блин, ему бы распашонку художника и берет на голову — вообще получилось бы феерическое своей абсурдностью зрелище. Орк простоял в этой позе не меньше минуты, а потом начал осторожно касаться кистью холста. Еще секунд через тридцать он вошел в раж, и я даже испугался, что сейчас орк действительно испортит довольно неплохое изображение.
К счастью, все мои опасения оказались напрасны: через пять минут, когда Женька уже закончил с накрытием рабоче-банкетного стола, я понял, что все будет более чем хорошо. Не знаю, как он уловил эту идею, но на довольно мрачноватой картине проявились проблески скрывавшегося за облаками солнца, а еще серую пелену пронзил тонкий, едва заметный лучик.
Конечно, любой эксперт-искусствовед обозвал бы нас вандалами, а по моему, сугубо дилетантскому, мнению выглядело очень неплохо. Но самое главное — я почувствовал, что излучение энергии творения из картины усилилось.
— Что-то я устал, давай пожрем, — внезапно выпав из творческого транса, заявил орк, а затем положил палитру с кистью на барную стойку и потопал к столу, где уже обжирался Женька.
Я же, как завороженный, смотрел на картину. Затем запустил свой дар и осторожно прикоснулся к полотну. Да! Есть! Моя идея не оказалась идиотской — творец всегда остается творцом, даже имея зеленую кожу! Бисквит все же сумел подпитать картину другого художника своей внутренней энергией творения.
— Так, а теперь последний штрих. — Я достал щитовик, запустил силовое поле и тут же с радостью увидел, как чахлая искорка опять превращается в моего любимого веселого светлячка. Прикоснувшись к картине еще раз, я мысленно поблагодарил своего ангела-хранителя и пошел к друзьям.
А там случился маленький переполох. Женька пытался поймать вертящуюся в воздухе Фа, которая стащила с тарелки кусочек нарезанного для удобства поедания блина. Увидев меня, фуки тут же рванула куда-то вглубь дома. Ну зачем ей блин? Она же питается чистой энергией. Ответ на этот вопрос я получил через минуту, когда к столу подошел смущенный Тик-так и протянул
