школах, в городе Наджафе. (В настоящее время этот духовный центр мусульман находится на территории Ирака.)
Во все времена персидской истории светские правители конкурировали за власть в стране с мощными религиозными кланами, которые возглавлял аятолла[517]. В 1905 г. многие представители высшего мусульманского духовенства в Персии выступали за революционную смену власти и установление в стране конституционной монархии. И хотя эта революция потерпела неудачу, идея конституционной монархии не потеряла своих сторонников, которые представляют сильную оппозиционную силу в Иране и Ираке до сих пор[518].
Знамя халифа
В конце XIX в. появляются ключевые фигуры в исламе, с которыми связаны современные его реформы и глобальное единство. Самым важным из них был Сайид Джамал, известный больше как Аль-афгани. С 1860 по 1890 гг. Аль-афгани занимался проповеднической деятельностью в Южной Азии, Ближнем Востоке, Северной Африке и Европе. Американцы сравнивают его с Джонни Эпплесидом, христианским миссионером в Америке, который сеял вечное, доброе и умное. Аль-афгани убеждал мусульман объединиться и использовать достижения европейской культуры лишь для того, чтобы не позволить цивилизации Запада закабалить Ближний Восток, как это произошло в Индии. Аль-афгани и его последователи, как когда-то европейские просветители, трансформировали масонские организации для осуществления культурного просвещения народа. В настоящее время влияние Аль-афгани продолжается через многочисленных его учеников, создавших новое направление в суннитском исламе — «Салафия», которое объединяет мусульманских религиозных деятелей всего мира, призывающее ориентироваться на образ жизни ранней мусульманской общины. Они пытаются восстановить значение арабской медицины и учат мусульман исламу, в который верили их предки[519].
Мусульманские реформаторы призывали вернуться к исламскому фундаментализму и создать мусульманский мир на основе религиозной общины — уммы, возглавляемой истинным халифом, каким для мусульман был султан Османской империи. Но правивший с 1876 по 1909 гг. султан Абдул-Мед жид дискредитировал себя массовыми убийствами христиан в 90-е гг. XIX в., за что получил прозвище «кровавый». Его преемником стал культурный и справедливый человек, хотя носил такое же имя, как и его предшественник. Абдул-Меджид II был первым, кто стал призывать мусульман создать глобальный исламский мир, который мог бы противостоять европейской гегемонии на Востоке, за что он, как и другие реформаторы ислама, заслуживает уважение[520].
Власть халифов была непререкаемой во время войн мусульман против неверных, когда все арабы должны были выражать полную покорность турецкому султану. Во время правления Абдул-Меджида II Османская империя поддерживала добрососедские отношения со всеми исламскими народами, чтобы таким образом противостоять экспансии христианского мира. Абдул-Меджид II полностью принял доктрину Аль-афгани и возглавил его движение. Панисламские идеи в это время появились даже в Индонезии, которая была колонией Голландии, и где мусульмане признавали халифа как шарифа Мекки. Благодаря турецким консулам в Батавии (современный город Джакарта) и Сингапуре местные мусульмане познакомились с идеями Аль-афгани. Очень многие в мире сочувствовали Турции, когда вновь начались вооруженные конфликты на Балканах, приведшие к Первой мировой войне. А один из лидеров индийских мусульман в 1913 г. призывал их объединиться против западной агрессии, называемой им новым крестовым походом. Он восклицал:
«Король Греции призывает к новому крестовому походу, из канцелярии премьер-министра в Лондоне идут циркуляры возродить христианский фанатизм, а Санкт-Петербург уже готовится установить крест на куполе Святой Софии. Сегодня они говорят таким образом, а завтра предъявят претензии на Иерусалим и мечеть Омара. Братья! Будьте истинными сторонниками ислама, встаньте под знамя халифа и пожертвуйте собой ради сохранения веры в Аллаха»[521].
Симпатии к Османской империи были вызваны фанатичной верой в идею халифата, утверждавшей, что он будет существовать вечно, и эта идея злободневна до сих пор, так как мусульмане всего мира по-прежнему верят в халифат, считая его основой исламского мира.
Еще до Первой мировой войны западноевропейцы обеспокоились воинственностью мусульман. В 1899 г. Уинстон Черчилль открыто возмущался призывами мусульманских лидеров к войне за сохранение ислама. Но эти призывы, кроме претензий на мировое господство, не имели политической силы. К тому же страны Западной Европы всячески противодействовали существованию на своей территории панисламстским движениям. В России же, вольно или невольно, предоставили свободу действий многим мусульманским реформаторам, которые были связаны с радикальными исламистами, поддерживаемые Османской империей.
Страх перед исламистами в мире не утихал до 1914 г. В том году американский журнал «Форум» напечатал очередной опус американского писателя Ахмеда Абдуллы[522], в котором он пугал западноевропейцев, что будет с ними в результате победы мусульман над христианской Европой:
«Приближается война Европы и Америки с Азией. И тогда вы увидите всё: джихад, панисламизм, святую войну Азии, гигантскую расплату Запада перед Востоком, вторжение нового Аттилы и Тамерлана, у которых будут не копья и стрелы, а пули и пушки. Если не хотите быть справедливыми к Азии, тогда Азия сама принудит вас к этому с помощью своего меча, который раскалится от вашей крови»[523].
В 1914 г. был издан роман Г. К. Честертона «Перелетный кабак», в котором он упоминает, какой страх перед исламистами испытывали люди в Англии. Фанатики-мусульмане показаны Честертоном в образе демонов апокалипсиса.
Но, несмотря на всю грозную риторику исламистских фундаменталистов и их призывы защитить ислам от нового крестового похода Запада, они не были пока опасны, так как за их спиной стояла лишь одна Османская империя. Настоящая борьба мусульман за свои политические права в мире начинается после Первой мировой войны.
Последствия войны
Если ислам и не был еще достаточно серьезной политической силой, не принимать его во внимание было нельзя.
Страны Антанты — Англия, Франция и Россия — имели на своей территории огромное количество мусульманского населения, которое немцы всегда могли использовать как пятую колонну и подстрекать к джихаду. (Голландия во время этой войны была нейтральной страной.) Перспектива джихада стала реальной, когда в войну вступила на стороне Германии Османская империя. Как только в ноябре 1914 г. шейх-уль-ислам обратился с проповедью к мусульманам и прочитал суру Корана о джихаде, Турция официально объявила войну. Султан подтвердил джихад в изданном несколькими днями позже манифесте. Немцы с радостью поддержали джихад и стали массово печатать свои пропагандистские листки на арабском языке. В одном из них мы читаем: «Наконец-то пришло время, чтобы освободить нас от неверующего правления». Египетские националисты уверяли немцев: «Эти листки читают и цитируют как в деревне, так и в городе, как крестьяне, так и мудрецы. И все они признаются в любви к кайзеру, который уважает ислам и дружит с нашим халифом, и молятся за победу Германии». Один американский дипломат даже негодовал по поводу того, как немцы называли
