Это точно не первушник. Не зверь, и даже не человек.
Я не чувствую меру. Но чувствую дикое желание съесть меня.
— Человек, ты очнулся?
Голос, как шелест механизма, как дребезжание погибающего динамика. Его не могут издавать человеческие губы. Что-то клокотало, хрипело, какие-то сочленения старательно выводили непривычные слова.
— Да, — ответил я, пытаясь нащупать опору.
Сил всё ещё не было, да и вообще я не должен был ощущать своё тело в Чистилище. Но оно было, это тело.
Пространство вокруг пришло в движение, расступилось, и я встал на ноги. Пошатнулся, но устоял.
Темнота стала отступать, открывая взору пещеру. Нерукотворную, но явно не природную.
Сверху надо мной пробивался свет и всё время сыпался на волосы песок, вызывая неясные тени в пещере. Я зажмурился, но вдруг понял, что грязь не забивается в глаза, а будто обтекает меня.
Пол, на котором я стоял, был идеально ровным, и в то же время едва заметно прогибался под моими ногами.
Мириады глаз в темноте окружили меня, на высоте пятиэтажного дома. Будто горящие фонари с улицы столпились вокруг, и смотрят, слепят светом.
Я видел их блеск, их интерес. Вот только глаза эти не могут принадлежать человекоподобным существам, так смотрят хищники из ночных зарослей.
Естественно, я сразу же спросил:
— Кто вы?
Глаза молчали. Они рассматривали меня, как диковинную игрушку, переглядывались. Некоторые дёргались вперёд, будто повинуясь животному порыву, но тут же под шипение собратьев отступали назад.
Один раз из темноты выступила острая лапа огромного насекомого. Невероятно толстая, гигантская. Она появилась, и тут же отдёрнулась обратно.
Так в молчании прошли несколько минут. К счастью, мои стихии были мне доступны, и всё это время я пытался бороться с ядом. Удивительно, что за смесь была на клинке у Грезэ? И зачем ей вообще дали…
Грезэ!
Я обернулся, заметался взглядом по пещере. Стен не видно, только пыльный сумрак. И тени.
— Где… — начал было я, но неведомые существа обогнали мой вопрос:
— Тринадцатая в порядке, человек.
Ответ меня не устроил, и я сжал кулаки, готовясь к бою. Понятно, что навряд можно одолеть хоть одну из этих тварей, но эта девчонка будет в безопасности только тогда, когда я…
Тринадцатая?!
Меня словно ледяной душ окатил.
— Разве не находишь странным, человек, что ты был так привязан к этой девочке?
Я бессильно сжимал кулаки. Ведь она так похожа на мою дочь, разве этого мало?
Внутренне я понимал, что неведомые твари правы: моя сильная связь с этой девчонкой была непонятной. Да, я был отцом, у меня была семья. И Грезэ совсем как моя…
Очень. Похожа.
Или нет?
— Меня использовали? — процедил я сквозь зубы.
— Нет, человек.
Ответ был таким простым. И таким издевательским.
Одно из созвездий горящих глаз зашевелилось, стало приближаться, из тени выступил огромный скорпион.
Таких колоссов я ещё не видел. По всем законам природы он должен был погружаться в грунт, но он сделал несколько шагов вперёд, чуть склонил грузное тело. Где-то на большой высоте в освещённой пыли под сводами пещеры покачивалось его жало.
— Человек, — отрывисто прошелестел скорпион, — Всё, что ты делал, это твой выбор.
— Не похоже… — я чуть отступил, хотя и понимал, что позади меня находятся такие же твари.
Скорпион долго рассматривал меня, потом устало произнёс:
— Спасибо, человек.
Я даже слегка опешил:
— За что?
— За зверей, — и скорпион отступил назад, в пыльную темноту, — За Инфериор. За то, что движешься вперёд.
Мозг всё же помог мне, и вскоре стал придавать неясным теням во мраке очертания. Если это скорпион, то вот этот больше похож на паука. А вот этот на шершня…
Здесь, кажется, сокол, а здесь… волк?!
Эта тень двинулась вперёд, и из темноты действительно показался волк. Чёрный, с белой грудью.
Хищник поклонился мне, и я заметил на его холке, в копне шерсти, Грезэ. Девочка спала, свернувшись калачиком.
Я едва поборол желание рвануть вперёд, зацепиться за шерсть, схватить первушку и метнуться в пещеру, унести отсюда, куда глаза глядят.
— Воистину ты избранный, ведь твоя связь с тринадцатой даже сильнее, чем предрёк Инфериор, — сказал волк, снова выпрямляясь.
Связь.
Тринадцатые.
Как же меня это всё уже раздражало.
Волк ещё долго смотрел на меня, и вдруг в его взгляде проскользнуло что-то знакомое. Неуловимое сходство.
Сверху что-то метнулось в свете, я неожиданно выкинул руку, и в ладонь мне упал… талисман из скруток шерсти. Непроизвольно сжав дорогой мне артефакт, я всмотрелся в волка:
— Рычок?
Огромный хищник ничего не ответил, хотя кажется, улыбнулся. Если так можно назвать страшенный оскал. Волк отступил назад, снова превратившись в тень.
Да ну вашу-то нулячью меру! Стиснув зубы, я накинул на шею свой талисман, и продолжил в ответ сверлить взглядом горящие глаза.
Опять никто ничего не объясняет. Опять куча загадок. А сейчас через минуту мне скажут, куда идти, и что делать.
Я ведь сильная воля, частица, избранный… Ничего не забыл?
Шелест смеха прокатился по существам вокруг меня. И это только больше разозлило меня. Надоело быть марионеткой.
— Ты — не марионетка.
Брошенная фраза не успокоила меня, и тогда голоса прошелестели:
— Ты никогда не узнаешь всей правды, человек. Даже мы не знаем. Время неумолимо, и Абсолют не властен над ним.
Меня кольнула обида. Так это правда, что Абсолют не сможет ничего сделать, и не сможет вернуть мне семью?
— А разве он уже не сделал этого? — послышался насмешливый вопрос.
Да, я всё время ловил себя на мысли, что не свожу взгляда с тени волка во мраке. Я теперь знал, что на нём Грезэ, и непроизвольно готовился прыгнуть в ту сторону.
Но они же сами сказали пару секунд назад, что моя связь с ней магической природы.
И сейчас опять начнутся разговоры о том, как мне теперь дороги Хильда и её везучий Фолки. А ещё эти гордые Рыжие Лисы, которые не дружат со мной, но в то же время дружат.
У меня была семья…
Она была так давно, уже где-то далеко, на задворках заглушённой памяти. Остались только тепло, любовь, смутные лица. Которые всё время смазывались, и я видел почему-то тех близких зверей, кто мне дорог сегодня.
