Яйцо рядом снова дёрнулось. Принцесса пыталась удержаться на плаву, но её сознание угасало.
Девочка утёрла слёзы, а потом вдруг сказала:
— А Мушку не полили.
Я чуть округлил глаза, переспросив:
— Что? Какую мушку?
— Хозяин всегда поливал Мушку…
— Хозяин? — я перепросил с ненавистью, так меня бесило то, что Гильберт захватил её в рабство.
Но девчонка снова затряслась в слезах, не понимая, чем разозлила меня, и как вообще вести себя с новым великим господином.
Да чтоб тебя, я не знаю, что мне с ней делать. Столько пройти, чтобы понять, какая между нами пропасть. И это не просто какая-то там проблема отцов и детей.
Да ещё эта Мушка…
И тут меня осенило. Я протянул флягу, и выплеснул немного на белёсую скорлупу. Медовуха полилась обильным потоком, но до песка не докатилось ни капли: жидкость мигом впиталась.
Недолго думая, я опрокинул ещё, а потом вылил всё до конца.
Девчонка закричала, и мне тут же пришлось бросать флягу, чтобы вместе с Грезэ прыгать в сторону, при этом пытаясь пяткой оттолкнуть яйцо. В песок в этом месте воткнулось несколько стрел, и одна осталась в моей ноге.
Да, ну твою нулячью меру! Если б я был один, они бы уже давно были мертвы. Но прикрывать сразу двоих, это заранее проигрышный вариант.
Оттолкнутое мной яйцо весело покатилось с бархана вниз, в безлунную темноту.
Больше стрелы не сыпались. Я встал, наблюдая, как ко мне движется семь зверей.
Впереди шёл крупный зверь пятой ступени, бородатый, с топором наперевес. Перед моим мысленным взором его метка горела так ярко, что накрывала всполохами пространство вокруг.
— Частица, — хрипло бросил бородач.
Голос был тот самый, потусторонний. Словно говорил он, и в то же время звук шёл откуда-то ещё.
— Я так рад, что снова нашёл тебя, — зверь остановился, и размял плечи, — Неудобное тело. Поднёбные черви слишком слабы, ты не находишь?
Стоя на одном колене, я сместил Грезэ себе за спину. Она послушно шагнула, но так и дрожала всем телом.
— Ну, привет, — кивнул я.
Стоит попробовать заговорить Аваддона. Вот только что мне это даст?
Мои спутники далеко, ждут в условленном месте. Да и если они бы были здесь, с мечеными зверями навряд ли справились бы. Несмотря на всё мастерство Кицунэ, с демонами ей не равняться.
— Частица, твоя сила нужна мне.
— Аваддон, скажи мне, — прошептал я, — Какого хрена ты гоняешься за мной?
Звери рядом зароптали, неестественно выгибая шеи и скаля зубы. Но бородач поднял руку, успокаивая их.
— Тише.
— Белиара нет, разве не этого ты хотел? — спросил я.
— Убить Белиара — это просто месть, — бородач сладко вдохнул, послышался хруст ломаемых рёбер. Аваддон не жалел своего носителя.
Он посмотрел в сторону, потом показал на торчащую из песка дощечку. Махнул зверю, тот подскочил и сразу же подал.
— Слово бога, надо же, — Аваддон цикнул, рассматривая дощечку — Знаешь, а мне пригодится.
Он игриво повёл бровями, показав взглядом наверх:
— Заартачится Эзекаил, а у меня «шестырь» в руках, — он довольно помахал табличкой, потом показал ей на меня, — И ты мне нужен.
Я бегал глазами по песку. Как назло, меч Хродрика позади одного из зверей. Кинжал торчит в ноге убитого третьего перста.
Бородач заметил мой взгляд, и, усмехнувшись, сказал:
— Тебе не поможет кинжал. Ты понимаешь, что уже всё здесь принадлежит мне?
И тут же мою спину пронзила боль. Я зашипел и обернулся: Грезэ с затуманенным взглядом ковыряла маленьким ножом мою поясницу, попав прямо в щель между пластинками.
— Все. Принадлежат. Мне. — отчеканил Аваддон, — Нули, первота, зверьё, гордые людишки. На небесах тоже всё моё, ангелы и боги…
Он расправил руки, запрокинул голову, словно обнимая звёзды.
Я попытался отстранить девчонку, но та упорно пыталась приблизиться и снова уколоть меня. Аваддон использовал какую-то магию, я чувствовал её, но не мог нащупать.
Вот же я тугодум, надо было обыскать девчонку. И, самое обидное, я уже чувствовал, что снова какой-то яд распространяется по моим венам.
— Знаешь, как трудно оттуда следить за этим миром, — зло бросил Аваддон, насладившись звёздным небом, — Это Инфериор всегда сопротивляется. И ты всё носишься, бегаешь.
Я пытался его слушать, внимательно следя за своей кровью. Не получится, слишком много ран, и слишком мало сил. Не смогу заблокировать яд.
С самого начала план был глупый. Только другого у меня не было, а пока придумаешь, оракулы его уже по полочкам разложат.
Рука ослабевала, я уже не мог отталкивать девчонку с ножом. Поэтому не сразу я понял, как что-то стучалось в мой разум.
Аваддон решил поработить?
Нет. Это земля, как обычно, пыталась предупредить…
— О, да, — я улыбнулся, когда барханы вдруг начали оживать, и пески поднялись бурунами от подземного движения, — Инфериор сопротивляется…
Глава 27. Инфериор
— Грёбаная частица!
Враги поздно поняли, что находятся в опасности. Обезумевшие воины проваливались сквозь песок один за другим, и лишь иногда я успевал заметить, как мелькают огромные острые жала.
Грунт пришёл в движение, стал мягким, и Грезэ рядом со мной едва не ушла в землю. Из последних сил я подхватил её, хотя девчонка так и скребла кинжалом по моему доспеху.
Я попытался вызвать стихию земли, уплотнить грунт под нами для опоры. Но сознание подёрнула тьма, сил уже не было.
Перед тем, как всё погрузилось в темноту, я успел увидеть Аваддона. Он метнулся к нам, замахиваясь топором. В искажённых ненавистью глазах мелькнуло осознание, что грёбаная частица опять уходит…
* * *
Давно я не плыл в неведомом пространстве, очень давно. Видимо, настолько я стал своим в Нулевом Мире. Поднял меру, крепко врос в Инфериор, и теперь моя душа никогда не окажется в Чистилище.
А теперь оказалась?
Не похоже. Там, откуда я вытаскивал Хали, всё было по-другому. По крайней мере, там я не слышал это «неведомое пространство». Здесь же оно скрипело, хрустело, гудело.
Мои мысли ворочались, не желали разгадывать, что вокруг. Видимо, действие яда ещё не прошло, хотя человеческая мера активно боролась с отравлением.
Я сначала не понял, кто смотрит на меня. Но ощущение чьего-то интереса остро ощущалось, и это было странно.
Так не может смотреть ноль. Нет страха или раболепия. Или беспомощной ненависти.
