– С каким бы наслаждением я сейчас влепила вам пощечину!
Но Григорий не удивился, не обиделся, а с пониманием глядя ей в глаза, кивнул.
– Вы правы, это дельная мысль. Изобразите ваш гнев, Софья Николаевна, как и положено разозленной жене. Ударьте меня по физиономии и быстро идите к выходу.
– Но вы же сами сказали…
– Быстрее, прошу вас!.. Ну же, курица!
– Я – курица?
Какая-то злая сила подбросила княжну со стула. Она перегнулась через стол и влепила Тредиаковскому такую оглушительную пощечину, что он упал назад вместе со стулом. От неожиданности Соня хотела было кинуться к нему, но уловила через неплотно прикрытые ресницы его предостерегающий взгляд и быстро пошла к выходу, положившись на слова своего мнимого мужа и милость божью. Пошла прямо в лапы своего врага.
Теперь княжна поняла причину своей злости: она думала, что Тредиаковский в неё влюблен, что он приехал в Дежансон увидеть её, предмет своей страсти, а у него здесь всего лишь свои деловые интересы! В которых княжна всего лишь живец!
Она уже не думала об опасности, которой может подвергнуться, а испытывала лишь разочарование, которое ещё месяц назад показалось бы ей странным – Григорий для неё совершенно посторонний мужчина.
Она невольно убыстряла шаги, хотя ей хотелось бы вообще едва передвигать ноги, и уже проскочила входную дверь, когда чья-то цепкая рука крепко схватила её за локоть и потащила за собой.
– Оставьте меня в покое! – закричала она. – Что вам от меня нужно?
Наверное, всё ещё в запале и оттого не владея собой, она с такой силой оттолкнула от себя незнакомца, – никогда прежде Соня его не видела, – что он изрядно ударился головой о стену.
– Да вы просто фурия! – он поморщился, встряхнулся, как побитая собака, и подошел к Соне совсем близко, но теперь держался настороже, чтобы проговорить сквозь зубы. – Ваш жених, Флоримон де Баррас, просил вам передать, что если сегодня вы не захотите отправиться в замок, свою служанку живой вы больше не увидите!
При слове "живой" незнакомец гнусно захихикал. И добавил, наслаждаясь растерянностью Сони.
– Странно ведёт себя невеста маркиза. После его слов я представлял вас себе несколько иначе.
– А почему он сам ко мне не подошёл? – спросила Соня, чтобы не молчать. – Я видела его в ресторане.
– Возможно, он считает ниже своего достоинства выдвигать вам свои требования при постороннем человеке, – пожал плечами посланец маркиза.
– И как я должна попасть в замок?
– У входа вас ждёт карета.
Ехать одной в замок, из которого она вырвалась с таким трудом, Соне не хотелось. Но теперь, когда она осталась одна, что ей оставалось делать? Тредиаковский, кажется, понял, что ничем Соне помочь не может и более не стал притворяться. Просто этак ненавязчиво оставил её одну. Неужели он узнал о действительном могуществе Флоримона де Баррас и решил не вступать с ним в борьбу?
Соня тяжело вздохнула своим мыслям и позволила усадить себя в карету, где уже сидел упомянутый Флоримон.
– Ай-яй-яй, мадемуазель Софи! – нарочито укоризненно проговорил он. – Неужели вы задумали бросить одну свою бедную служанку?
– Я не собиралась её бросать! – вырвалось у Сони.
– Иными словами, вы собирались её освободить? – уточнил он. – А не могу я узнать, каким образом?
– Не можете! – дерзко ответила Соня.
В это время карету качнуло. Вернее, скрипнул облучок, на котором сидел кучер.
– В чём там дело? – спросил Флоримон, на ходу приоткрыв дверцу кареты.
– Всё в порядке! – ответил ему глухой голос.
– Осторожнее! – насмешливо крикнул Флоримон. – Его сиятельство везёшь… Вы так уверены в себе, мадемуазель Софи, – надеетесь на помощь полиции? Или того вашего друга, которого так неразумно ударили по лицу? Должен вас огорчить. Он за вами не побежал, остался в ресторане. Наверное, обиделся.
– Я не заявляла в полицию, – хмуро бросила Соня, с опозданием думая, что напрасно доверилась Тредиаковскому, ведь именно он уговорил её не делать этого.
– Правда? – вроде приятно удивился маркиз. – А могу я узнать, почему?
– Можете, – кивнула Соня. – Я подумала, что если вы и вправду некоронованный король Дежансона, то и полиция города наверняка служит вам.
– Умненькая девочка, – одобрительно согласился Флоримон. – Как жаль, что мы не можем работать вместе с вами.
– Вы что же, передумали на мне жениться? – ехидно поинтересовалась Соня, отчего-то чувствуя под ложечкой неприятный холодок.
– Передумал, – вроде с сожалением вздохнул де Баррас. – Разве не могу я получить все золото отца, не обременяя себя супружескими узами?
– Получить? – удивилась Соня. – Вы уже знаете, как его найти?
– Я уже знаю, как об этом узнать, – засмеялся он. – Вы сами скажете мне об этом в обмен на…гм-м… обещание не подвергать вас той же экзекуции, что и вашу горничную.
– Вы не посмеете! – вырвалось у Сони.
– Ещё как посмею! – откровенно расхохотался он. – Моего отца вы куда-то спрятали. Я мог бы его найти, но старик по-ослиному упрям, может промолчать и под пытками. Да и вообще, пытать своего отца… Придворные меня не поймут. Иное дело, молодое здоровое тело. Девичье… Думаю, они и сами с удовольствием в этом поучаствуют…
– Вы – ужасный человек! – воскликнула Соня. Ей в самом деле было страшно, и она говорила, что придёт в голову, лишь бы не поддерживать зловещую тишину, от которой сжимается сердце. – Значит, вы и не собирались на мне жениться?
– Отчего же, собирался, но вы сами своим побегом не оставили мне выбора. Впервые из замка сбежала женщина, и если я её не верну обратно и примерно не накажу, я потеряю уважение своих людей…
Внезапно Флоримон замолчал, прислушиваясь, и с некоторой тревогой проговорил самому себе:
– Чего это вдруг Люсьен поехал другой дорогой?
Он открыл дверцу кареты.
– Люсьен! Разве я разрешал тебе менять маршрут?
– Что поделаешь, маркиз, пришлось обойтись без вашего разрешения! – ответил ему веселый мужской голос.
– Ты не Люсьен!
– Вы удивительно догадливы, ваше величество! – откликнулся голос, в котором Соня с радостью узнала Тредиаковского.
Флоримон вытащил из-за пояса пистолет и стал целиться в возницу. Но поскольку карету трясло на неровной дороге, это, видимо, плохо ему удавалось.
– Гриша, берегитесь! – закричала Соня, и осеклась – так страшно взглянул на неё маркиз, вернувшийся на свое место в карете, а потом взглядом змеи приказал ей замолчать, придвигая оружие к груди княжны, там, где у неё было сердце.
Впервые она так близко почувствовала смерть. Подумать только, одно движение пальца, и Сони больше нет на свете!
