Я глянула на него волком.
— Можешь не говорить, если не хочешь, — тут же пошёл на попятную он. — Я у Эла спрошу, он должен знать.
Отчаянно захотелось плакать. Так сильно, что слёзы навернулись на глаза. А всё потому, что я вдруг представила, что вот прямо сейчас моя Сливка выходит замуж за этого самого Эла, а меня в этот момент нет рядом. Мало того, она вообще не собиралась мне об этом говорить.
За что-о-о-о?
Я упала на стул и сжала виски ладонями, пытаясь успокоиться, а Ян распахнул зачем-то шкафчик под мойкой и пожаловался мусорному ведру:
— Потрахался с первой встречной, называется… Снял напряжение… Где этот персиковый чай?
Настроение вновь вильнуло, как тот хвост, который управляет собакой, и я, зажав ладонью рот, захохотала. Он испуганно покосился на меня, всё ещё сидя на корточках перед мойкой. Поинтересовался ворчливо:
— Что смешного?
И вдруг усмехнулся такой знакомой, совершенно злюковской улыбкой, что я задохнулась, недоумевая — как? Как я могла не заметить их схожести? То ли в самом деле мозг настолько размяк от гормонов, то ли Сливка правду говорила, когда упрекала меня в том, что я смотрю сквозь её обожаемого Элара, отказываясь замечать его достоинства.
— Ничего. — Отвела взгляд. — Объясни, что там с этой свадьбой. Они и в самом деле поженятся сегодня?
— Вероятнее всего. — Ян выпрямился, налил воды в электрический чайник и щёлкнул кнопкой. Ну, правильно, для него вещицы из нашего мира новинкой не были. — А ты? Тебе же в августе рожать?
Я усмехнулась.
— Считаешь ты быстро и хорошо.
— А что ты там про голубя намекала?
— Про вороного голубя, если уж быть точной, — вздохнув, я поднялась на ноги и подошла к кухонному столу. — Хуратор… то есть Элар сказал, что Йонас лучшая повитуха в Славое. Ты с ним не согласен?
— Согласен. Хоть и не понимаю, почему он голубь. Впрочем, неважно.
Я не знала, куда смотреть и о чём с ним говорить. Об отёках? О токсикозе? О том, что мелкие своими пинками мне уже всю печень и лёгкие отбили? Или о том, как мне неловко? Что та выходка в баре была случаем единичным, но я не жалею, потому что благодаря ей внутри меня растут два маленьких счастья?
Вздохнув, достала чашки и банку с чаем — не персиковым, а тем, который Эл принёс специально якобы для Сливки, но я отчего-то подозревала, что для меня. Вынула из холодильника кривые и кособокие, как моя жизнь, творожные пончики.
Ян подозрительно на них покосился, как пить дать, решив, что в них отрава, и я заверила:
— Не бойся, яду нет. Элар утром штук сорок сожрал, куда только влезло, и смотри-ка, до сих пор живой.
— Он тебе не нравится?
— Он нравится Сливке, что гораздо важнее. Ты так не считаешь?
Внезапно Ян оказался прямо возле меня, и я бы отступила, правда, но за спиной был холодильник, а сбоку обеденный стол… Поэтому я замерла, чувствуя, как колотится сердце в груди, то замирая от сладкого ужаса, то пускаясь в бешеный галоп.
— Позволишь? — он положил ладони мне на живот, и мы оба задержали дыхание. Да что там мы! По ощущениям весь мир затаился, ожидая, как отреагируют мои малявки на знакомство с родителем. По пузу пошла волна и сверху оттопырилось круглое. Ян сглотнул и глянул на меня испуганно. В горле запершило, а глазам стало горячо-горячо. — Они мои ведь?
— Твои.
— И если бы не случайность, я бы о них никогда не узнал… — Он не спрашивал, но и не возмущался, а как бы удивлялся этому странному факту.
— Благодаря случайности они появились вообще-то, — мягко возразила я. — А всё остальное — это уже из категории судьбы.
Чайник, взревев так, что его точно услышали в нижнем городе, наконец закипел, и я разлила воду по чашкам. Вновь накатила неловкость. Я взрослая тётка, замуж взрослую дочь отдаю, а не знаю, как вести себя рядом со случайным любовником, который по совместительству является отцом моих пока не родившихся детей. Кстати, об этом…
— Если у тебя в голове вдруг возникла идея по вашей идиотской традиции забрать у меня детей, то сразу забудь. Только через мой труп.
— Не льсти, — пробормотал Ян. — Я в таком ступоре, что звуки в слова с трудом собираю. Какие уж тут идеи… И тебя дезинформировали, мы не забираем детей, мы…
Я скептически хмыкнула.
— Ладно, на это можно и так посмотреть. Но женщина сама делает выбор.
Тут я посоветовала Яну заткнуться, использовав, правда, более крепкое словцо. В течение следующего часа мы общались довольно мирно, потому как обсуждали детей — не общих, а тех, что пожениться решили. Ян объяснил, почему Сливка не рассказала мне о предстоящем событии (маленькая врушка!), о других традициях своего народа поведал. А потом вдруг выдал:
— А знаешь, я же в тот бар пришёл именно за быстрым и качественным перепихоном без обязательств. — Меня бросило в краску, а Ян, словно не замечая моего смущения, продолжил:
— Я там до тебя вообще частенько бывал. Во мне ведь гораздо больше от инкуба, чем у Эла, поэтому мне и не составляет труда жить за границами Славоя. Ведь если у меня возникнут проблемы с магией, я всегда могу её пополнить из… альтернативного источника. Но потом появилась ты, уселась своим восхитительным задом на мой диван, и как-то вдруг из охотника я превратился в дичь.
Я с сожалением констатировала (мысленно), что мой восхитительный зад теперь восхитительно огромен, а живот такой гигантский, что я кончики ног вижу только если наклонюсь, и внезапно расстроилась. Охотники явно уже не те.
— После такой откровенности остаётся радоваться, — съязвила, пряча за жёлчностью неуместное расстройство, — что я от тебя подцепила парочку сперматозоидов, а не гонорею.
Настала очередь Яна краснеть. Ну как краснеть… на его скулах выступили два красные пятна, и он пробормотал с ужасно виноватым видом:
— У меня были презервативы. Я просто… забыл.
Я заломила бровь и с азартом уточнила:
— Скажи честно, анализ на СПИД делал?
— После того, как позвонил по названному тобой номеру. Там же с Аланой Генриховной Кох познакомился.
Я расхохоталась. Алана Генриховна работала в Кожвене, и я с ней была знакома лишь потому, что мы из одного интерната вышли. Она, правда, была старше на десять лет, выше сантиметров на пятьдесят и… немного крупнее. Мы никогда не были дружны, но по старой интернатовской традиции горой бы встали друг за друга, даже просить не нужно было.
— Смеёшься? — беззлобно усмехнулся Ян.
— Надеюсь, ты не пытался узнать у неё обо мне? — Он скривился, и я засмеялась пуще прежнего. — Спрашивал? Боже, и всё ещё жив?
— Она мне витаминный укол поставила, — пожаловался, смешно поджав губу. — Надеялась, что это заставит меня прекратить поиски, как я теперь понимаю. А я не прекратил, правда, целый месяц нормально сидеть не мог… Так что можешь смеяться дальше.
