— Я помню! — вдруг сказал Тимур. — Не здесь, — он указал на голову, — но здесь, — и показал на сердце. — Когда я рядом с тобой, всё во мне тянется навстречу, понимаешь? И это очень знакомые ощущения, слишком знакомые, чтобы их игнорировать. Но не волнуйся, я справлюсь. Вернее, постараюсь справиться… И розу твою я сохраню, пусть останется на долгую память о тебе… о нас…
— Я платье тоже сохраню… на добрую память.
Глава 48Ярослав отнёсся к идее Виолетты более-менее нормально. Сначала немного беспокоился, но потом влился в игру. Визит Гаджиева решили назначить за два дня до Нового года, как раз в то время, когда Дедушки Морозы и Снегурочки весьма активно ходят по квартирам и поздравляют детишек. Дети по-прежнему находились на даче, да и отмечать Ланины решили там же, на природе, где и в доме больше места, и во дворе простор. За пять минут до оговоренного срока Тимур набрал Виолу, и она незаметно выскользнула в другую комнату.
— Знаешь, я ещё никогда так не волновался перед встречей. Веришь? — прозвучал в трубке его напряжённый голос.
— Верю. Всё будет хорошо, они тебе понравятся.
— Главное, чтобы я им понравился, — продолжал переживать он.
— Не забывай, сегодня ты не их папа, а просто добрый Дедушка Мороз, поэтому не волнуйся так, — попыталась она его успокоить. — Только голос немного измени, так, на всякий случай.
— Понял. Попробую…
В итоге «Хо-хо-хо!», войдя в дом, Тимур произнёс почти басом. Президента было не узнать, настолько преобразился и внешне, и повадками. Красная шуба, шапка до бровей и варежки, белоснежные волосы и роскошная борода, красные нос и щёки… ну натуральный Мороз Иванович, не подкопаешься… Он кашлянул, приноровился к новому голосу и стал спрашивать, послушные ли детки тут живут. Стеф и Стеша его заверили, что очень даже послушные, взрослые подтвердили, мол, детвора честно заслужила подарки.
— А порадуете ли вы дедушку песенкой? А может, стихотворение какое знаете? — Гаджиев всё больше входил в роль.
— Зна-а-аем! — хором воскликнули двойняшки.
После этого Тимур держал их на коленях, слушал стихи и песни, позировал перед фотоаппаратом и, наконец, облагодетельствовал подарками. Надо сказать, на презенты начальник не поскупился, накупил всего разного, мальчачьего и девчачьего. Стеф и Стеша даже удивились, что всё это действительно им, и решили отработать дополнительные подарки, станцевав для «дедушки» пару композиций. Начали задорным ча-ча-ча, а завершили лиричным вальсом.
— Какие же талантливые детки тут живут… — прослезился Мороз Иванович.
Детвора была счастлива.
Виолетта стояла у стены в объятиях Ярослава и, глядя на эту картину знакомства, еле-еле сдерживала слёзы. Яр обнимал крепко, прекрасно понимая, что ей сейчас особо остро нужна поддержка и его мужское плечо. А свёкор со свекровью, совершенно не имея понятия, кто пожаловал к ним под личиной Дедушки Мороза, от всей души угощали гостя чаем с домашним печеньем.
— Дедушка Мороз, ты ведь придёшь к нам снова? — спросила Стефания.
— Мы будем очень ждать! — подтвердил Стефан.
А «дедушка» как-то слишком поспешно простился с детишками и вышел, попутно пообещав, что, если они будут послушными, то он непременно навестит их снова. Виолетта оставила малышню на Яра, чтобы вместе разворачивали подарки, и, одевшись, выскользнула следом. Тимур уже миновал двор и стоял за воротами, прислонившись головой к забору, его плечи слегка подрагивали.
— Они такие замечательные… — пробормотал он. — А я всё упустил. Не видел, как росли…
Гаджиев стукнул кулаком по калитке. Второй раз Виолетта видела его слёзы.
— Зато ты дал дом и подарил семью Мурату, — попробовала утешить она, подходя ближе. — Уверена, что он тоже замечательный мальчик. Если хочешь, можем их познакомить.
— Ты серьёзно? — Тимур поднял на неё мокрые глаза.
— Вполне. Надеюсь, Хелен не будет против.
Ох, если бы их сейчас кто-нибудь из соседей увидел, в обморок свалился бы. Девица довела Дедушку Мороза до слёз, стыд и срам!
— Уверен, что не будет, — он отвернулся и промокнул влажные глаза тыльной стороной варежек. — Тем более усыновление было моей инициативой.
— Ну вот и замечательно! — Виола коснулась рукой его плеча, выражая поддержку. — Сначала введём вас с Леной в круг друзей, чтобы ребята привыкли, потом с Муратом познакомим и… Знаешь, я тут подумала… — она прикинула все «за» и «против» и таки решилась озвучить внезапно пришедшую идею. — Может, хочешь стать их крёстным папой? Ты же исповедуешь христианство. Так что, думаю, это самая лучшая возможность с ними сблизиться. Они даже официально смогут называть тебя папой, хоть и крёстным, будете время от времени встречаться… Я теперь вижу, как ты этого хочешь. Прости, но это всё, что я могу для тебя сделать. Что скажешь?
— Это даже больше, чем я мог себе представить… — он обернулся к ней, взглядом давая понять, насколько тронуло его её предложение.
— А это тебе, маленький новогодний подарок… Надеюсь, у тебя в жизни всё наладится… — Виола протянула Тимуру нефритовый амулет для поддержания мужской силы. Уточнять, для чего именно камушек, не стала, но надеялась, что в личной жизни у него всё придёт в норму. Может, тогда менее агрессивным станет, успокоится немного…
Гаджиев подал запястье, и она, приспустив варежку и приподняв рукав его кафтана, надела на начальника браслет.
«Пусть поможет! Пусть всё получится!» — мысленно приговаривала Виола.
Проводив президента до машины, она долго смотрела вслед его удаляющемуся авто и была рада, что ей в голову пришло решение, при котором и волки сыты, и овцы целы. Оставалось надеяться, что Тимур в своём истинном обличии понравится детям не меньше, чем в образе доброго дедушки, раздающего подарки. Хотя, зная Гаджиева, можно не сомневаться, что подарков двойняшкам он отсыплет с лихвой при любом раскладе…
За день до Нового года Виола с Ярославом заехали поздравить с наступающим Риту и Вову. Вовка как раз помогал супруге накрывать на стол и ворчал, что ей нужно после праздников окончательно уходить в декрет.
— Не умрут без тебя в этом театре, — он поставил на стол тарелку. — Хватит гарцевать там целый день.
— Но у нас в январе много представлений… — возразила Грибанова. — Тем более я стараюсь беречься, ты же знаешь… Вот с февраля и уйду на законный отдых.
— Ребят, ребят, не ссорьтесь! — примиряюще сказал Ярик. — Вов, если женщине не дать заниматься любимым делом, она на стенку лезть будет, точно тебе говорю.
— Легко тебе рассуждать, Виолка спокойная и уравновешенная, а у Ритки моторчик в одном месте, обязательно куда-нибудь влезет… — не повёлся Костюченко.
— Так, ещё одно слово — и я обижусь, — насупилась Рита.
— Вов, а в студию ко мне её отпустишь, если что? — вмешалась Виола. — У нас там тишь да гладь.
