— Андрей… — блондинка помолчала, подбирая слова, — Он тоже был в подобной ситуации?
Данчук покачала головой:
— Нет. Не Андрей. И всё было не так. Наша дочь…её похитили, когда ей было всего пару месяцев от роду. Чокнутая бывшая моего мужа.
— Что? Как? — потрясенно выдохнула Лена.
Машинально она опустила руки на свой плоский живот, то ли пытаясь представить, какого это, когда человечка, который еще недавно был частью тебя и жил буквально под сердцем, вероломно крадут, то ли просто пытаясь заглушить урчание желудка — об ужине никто так и не вспомнил. Мари машинально отметила этот жест подруги и пояснила:
— Это очень сложная и запутанная история. Не такая, как у вас, конечно — перестрелок я не припоминаю. Но парни сегодня были в чем-то правы — у нас постоянно по весне что-то происходит. Когда мы познакомились с Андреем — он встречался с одной роскошной девушкой. Там такая непонятная ситуация была…хотя, о чем это я, — усмехнулась Мари своим же воспоминаниям, — Очень всё понятно было. Мы переспали по пьяни, и я забеременела. Андрею я ничего не сказала, потому что он всё еще встречался со своей подружкой, ну и мне не хотелось усложнять ему жизнь.
— Но ты же понимаешь, что это было глупо? — спросила Лена, глядя на подругу всё с тем же выражением крайней степени удивления на лице, — Вы ведь вместе работаете. Он бы всё равно узнал.
Мари покачала головой, мягко улыбаясь:
— Ты говоришь, как и все вокруг. Я знала это, но хотела дать себе немного времени. Ну, и я не была уверена, что Андрей любит меня. Есть такое выражение «секс — не повод для знакомства». Вот, я думала, что наша связь — как раз такой случай. Так или иначе, в итоге они расстались, и Данчук начал свой театр одного актера по покорению меня. Вот только его теперь уже бывшая девушка не собиралась успокаиваться. Один раз она пыталась сбить меня на машине, угробив тем самым и меня, и мою пока не рожденную дочь. Но Андрей был рядом и спас меня. А уже после, когда мы гуляли в парке — Аню просто украли, предварительно вырубив меня.
— Какой кошмар, — едва слышно шепнула Лена.
Для неё жизнь младенца была чем-то трепетным и священным. Как женщина, отчаянно желавшая познать таинство материнства и раз за разом терпящая неудачу, Волкова научилась слишком остро воспринимать боль чужих детей и их родителей. Тем более — тех, с кем она была знакома лично. А Аню она не просто знала — эту улыбчивую малышку Лена нежно полюбила за длинные выходные, проведенные вместе.
Так что она не просто понимала всю боль и ярость Мари — она ощутила их, как свои собственные. Будто это её ребенку хотели причинить вред.
— Мы нашли её быстро, — продолжила Мари свой рассказ, — Никто серьезно не пострадал, хотя за Нютой наблюдали какое-то время специалисты — эта чокнутая накачала её алкоголем. Но я до сих пор помню то чувство невероятного, почти животного ужаса, который охватил меня, когда я очнулась и не нашла рядом с собой дочь. Несколько недель после этого я ложилась спать только с Нютой на груди и просыпалась от малейшего шороха.
— Могу только представить, что ты пережила. Но какое отношение это имеет ко мне?
Лена искренне не понимала суть этого рассказа. Мари явно пыталась помочь подруге что-то понять, но что именно — блондинка всё никак не могла сообразить. Ответ, казалось, плавал на поверхности, но либо разум Лены был слишком перегружен тяжелыми событиями и переживаниями, либо она просто устала гадать и хотела услышать простой и понятный ответ. А не очередную порцию ребусов.
— Самое прямое, — открыто улыбнулась Мари, — Понимаешь, когда опасность для Ани миновала, я тоже сидела, как ты, и думала над тем, что происходит. Я винила себя — не в похищении, потому что, откровенно говоря, тут моей вины не было. Но, если копнуть глубже, мне становилось ясно, что не появись я в жизни Андрея — он бы не расстался со своей девушкой, она бы не спятила и черной полосы в жизни моего теперь уже мужа просто бы не существовало. Я корила себя за то, что посмела полюбить его. Мне казалось, что наша любовь несет окружающим лишь боль и разрушения.
— И, как ты смогла справиться с этим?
— Андрей помог, — Данчук произнесла имя мужа с той особенной теплотой и трепетом, которые можно различить лишь в голосах тех, кто искренне влюблен, — Оказалось, что его девушка ему регулярно изменяла, и, по сути, их отношения были обречены. Он сказал мне однажды, что не будь рядом меня и Ани — с ума мог сойти уже он, а не его бывшая. И я эгоистично порадовалась тому, что мой супруг сохранил свою голову ясной.
— Это не эгоизм, — покачала головой Волкова.
— Суть в том, что нельзя винить себя за то, что ты любишь. Ведь любовь — это то чувство, ради которого хочется не только жить. За него можно и умереть. Любовь причиняет боль, от неё трудно дышать, а душа иногда бьется в агонии, но рано или поздно ты понимаешь, что всё это того стоило. И думать о том, что ты сделал бы человека счастливее, не появившись в его жизни — самая большая ошибка, на которую может быть способен человек. Ведь как можно прожить счастливую жизнь, будучи словно разрубленным пополам.
— Но ведь Ефим… — начала было говорить Волкова, но Мари её перебила:
— Любит тебя. Да, ему наверняка больно, но это лишь боль физическая, а она гораздо слабее душевной. Раны затянутся, и даже шрамы болеть перестанут, пока вы вместе. Боже, я говорю с таким пафосом! — фыркнула Данчук, — Явно старею. Или же просто хочу спать.
— Иди ложись, — слабо улыбнулась Волкова, — Я еще немного посижу. Мне нужно подумать.
— Не грузи себя. Просто живи. Вам волнений еще за всю жизнь столько предстоит испытать, что это вот всё, — обвела Мари кухню красноречивым жестом, — Покажется забавным приключением. И что-то мне подсказывает, что новый виток истории начнется совсем скоро.
* * *
Вам знакомо состояние, когда физически отдохнул так, что можешь горы свернуть, но эмоционально при этом ты выжат как лимон, и сознание упорно отказывается тебе подчиняться? Вот мне это было совершенно незнакомо — я мог порой, после долгих тренировок и репетиций, не чувствовать рук, ног и задницы (не спрашивайте), но вот разум мой всегда был кристально чист.
Однако, в то утро что-то явно пошло не так. Я чувствовал, как медленно, толчками, сознание выныривает из недр сна. Это было похоже на, как если бы я выплывал из воды. Я пытался, делал рывок — но меня снова накрывало волной. Вот, вроде бы я видел просвет, загребал руками и ногами — но нет, поверхность снова отдалялась от меня. Мучительное и крайне неприятное ощущение.
После очередной такой попытки против воли с моих губ сорвался протестующий стон. Я устал спать, мне хотелось проснуться, встретить новый день с широкой улыбкой. Я точно помнил, что мне нужно было сделать что-то важное. Что-то, связанное с моей Леной.
Лена… память откликнулась на знакомое имя и услужливо подкинула парочку кадров. Бледное испуганное лицо моей девушки, громкий хлопок — и в следующую секунду все чувства отключаются, подчиняясь волне боли, которая и накрыла меня с головой, вместо столь любимого мной океана. Еще одна вспышка — и я вижу потрясенные лица Демида и Волковой, которые склонились надо мной. При этом руки у обоих перепачканы чем-то красным. Кровь…чья? Только не говорите, что…моя?!
