Без противоположностей не может быть движения вперед. Симпатия и Антипатия, Разум и Страсть, Любовь и Ненависть – все они необходимы для существования Человека.
Уильям Блейк, около 1790 г. (Блейк, 2006. – Перевод А. Сергеева) Древнекитайский символ инь-ян отражает ценность вечно меняющегося равновесия между противоположными на первый взгляд принципами. Как показывают эпиграфы из Гераклита и Блейка, идея эта не чисто восточная – это Великая Идея, вечная истина, которая в некотором роде подводит итог всей моей книги. Скажем, религию и науку часто считают противоположностями, но, как я показал, для полного понимания природы человека и условий, при которых человек доволен жизнью, необходимы и учения древних религий, и принципы современной науки. Пусть древние почти ничего не знали о биологии, химии и физике, зато они были отличными психологами. Психология и религия только выиграют, если станут воспринимать друг друга всерьез или по крайней мере договорятся, что будут учиться друг у друга, не затрагивая тех областей, где налицо непримиримые различия. Также принято считать противоположностями западный и восточный подход к жизни: на Востоке упор делается на смирение и коллективизм, на Западе – на борьбу и индивидуализм. Однако, как мы убедились, ценны оба мировоззрения. Чтобы стать счастливым, нужно измениться самому и изменить свой мир. Нужно добиваться собственных целей и согласовывать их с чужими. Разным людям в разные периоды жизни бывает полезно придерживаться разных подходов. И, наконец, либералы и консерваторы – оппоненты в самом буквальном смысле: каждая сторона применяет миф о чистом зле, чтобы демонизировать противника и сплотить своих. Но главный урок, который я усвоил за двадцать лет изучения морали, состоит в том, что нравственный мотив есть почти у всех. Эгоизм – мощная сила, особенно когда речь идет о решениях, принимаемых отдельными людьми, но как только собирается группа людей, готовая долгое время прилагать усилия, чтобы вместе изменить мир, можно ручаться, что их цель представляется им добродетельной, справедливой или священной. Материальные интересы едва ли объясняют страсти, обуревающие, например, тех, кого заботят вопросы разрешения абортов, охраны окружающей среды или роли религии в общественной жизни (и уж точно не объясняют терроризм – а вот альтруизм, обеспеченный групповым отбором, как раз его объясняет).
Важный принцип психологии культуры состоит в том, что каждая культура специализируется на отдельных аспектах человеческого существования, но ни одна не обладает экспертными знаниями обо всех сразу. То же самое относится к двум концам политического спектра. Мои исследования (Graham and Haidt, в работе; Haidt and Bjorklund, в печати; Haidt and Hersh, 2001) подтверждают распространенное мнение, что либералы эксперты во всем, что касается вопросов виктимизации, равенства, автономии и прав личности, особенно меньшинств и нонконформистов. А консерваторы, с другой стороны, эксперты во всем, что касается лояльности группе, уважения к власти и традиции, а также святости (разумеется, существуют подтипы либералов и консерваторов, к которым эти обобщения неприменимы – например, религиозные левые и либертарианские правые, и у каждых свои экспертные знания).
