Ван Меер промолчал.
— Мейсон считает, что после смерти брата он должен был унаследовать титул Олдриджа. И сейчас готов на все, лишь бы получить желаемое. Даже если для этого понадобится убить моего сына.
— Вы графиня Олдридж? — выдохнул Ван Меер.
— Я сохранила титул, хотя повторно вышла замуж. Теперь я просто мать, желающая защитить свое дитя.
— Понятно. Значит, Холлоуэй — следующий в очереди наследования после вашего сына?
— Да.
— И вы считаете, что он пойдет на все ради титула, даже на убийство?
— А вы так не считаете?
Плечи Ван Меера ссутулились, на лице появилось выражение напряженности. Он поднялся и опустился в кресло напротив нее.
— Я это знаю. Он и его жена на все готовы ради денег. Даже на убийство.
Сердце Элизабет наполнилось надеждой.
— Вы видели его в ту ночь, правда? Вы видели, как он убил вашего отца? Вы выступите в суде свидетелем?
Ван Меер покачал головой:
— Я не могу этого сделать. Мне нужно думать о семье. Вы должны понимать меня лучше, чем кто бы то ни было.
— Я понимаю. Но если мы все дружно возьмемся за это дело, то можем добиться торжества правосудия. Герцог Брэнсфорд — брат моего мужа. У них обоих много влиятельных друзей. Если вы расскажете правду, мы сможем отправить Мейсона Холлоуэя туда, где ему и положено быть, и спасти жизнь моего мальчика.
Ван Меер прерывисто вздохнул.
— Мне понадобились годы, чтобы построить ту жизнь, которую я имею сейчас. Я не хочу вытаскивать наружу то, что сделал мой отец. Я не хочу скандала, который может отразиться на будущем моей семьи.
— Что именно сделал ваш отец?
Голландец задумался, решая, по-видимому, что можно сказать, и прошептал со вздохом:
— Мой отец совершил ошибку. Ужасную ошибку. Он был хороший человек, но пошел на поводу у Холлоуэев, и они уговорили его смошенничать. Всего один раз, уверяли они, пообещав, что он получит кучу денег и обеспечит семью всем необходимым. Но Холлоуэев всегда отличала жадность. Они не пожелали делиться с ним неправедными доходами. И вот мой отец мертв, потому что Мейсон хотел присвоить себе все.
Сердце Элизабет гулко застучало, как будто хотело вырваться из груди.
— Неужели вы не расскажете властям правду об убийстве? Неужели утаите, что видели, как Мейсон Холлоуэй убил в ту ночь вашего отца? Для меня это единственный шанс спасти сына.
Лицо Ван Меера помрачнело, и он покачал головой:
— Вы не понимаете. Мейсон Холлоуэй не убивал моего отца. Его убила Френсис Холлоуэй.
У Элизабет расширились глаза. Она была готова услышать все, что угодно, только не это.
У нее голова пошла кругом. Если Мейсон не убивал Ван Мейера, то закон не спасет их от него. Неожиданно окно в гостиной звякнуло и рассыпалось осколками. В комнате прогремел выстрел. Ван Меер со стоном осел в кресле и схватился за плечо, на котором расплывалось кровавое пятно.
Элизабет вскочила на ноги. В этот момент дверь гостиной распахнулась, и в комнату влетела миниатюрная жена Ван Меера.
— Бартел!
— В него стреляли!
Элзи Ван Меер бросилась к мужу, а Элизабет метнулась к окну. В саду она увидела двух мужчин, которые боролись, пытаясь завладеть оружием.
— Боже милостивый!
Одним из мужчин оказался Мейсон Холлоуэй, а вторым был Рис.
Элизабет кинулась к двери, выбежала в коридор и устремилась к выходу в сад.
— Рис!
Услышав голос Элизабет, Рис отвлекся и взглянул в ее сторону. Холлоуэй, воспользовавшись моментом, ударил его в челюсть. Голова Риса запрокинулась. Оружие, за которое они боролись, взлетело в воздух и упало в траву.
Получив второй тяжелый удар, Рис выругался, отступил назад и со всей силы ударил Холлоуэя в живот, после чего нанес ему прямой удар в лицо.
У Мейсона из носа хлынула кровь, и он покачнулся. Однако, падая на землю, успел схватить Риса за больную ногу и, резко дернув на себя, повалил на траву. Рис беззвучно охнул от боли, а Мейсон начал осыпать его градом ударов.
Изловчившись, Рис внезапным рывком сбросил противника на землю и, оседлав его, нанес тяжелый удар в лицо. Продолжая драться, мужчины катались по земле. То один, то другой попеременно оказывался сверху.
Краем глаза Рис заметил, что Элизабет подошла ближе.
— Не подходи! — крикнул он, моля Бога, чтобы она не подверглась опасности.
— Ах ты, ублюдок, я убью тебя!
Оседлав Риса в очередной раз, Холлоуэй отчаянно обшаривал руками землю у его головы, пока не сомкнул мясистые пальцы вокруг рукоятки пистолета. Рис схватил его за толстое запястье, и борьба возобновилась с удвоенной силой.
Мейсон крутанул барабан и попытался навести ствол на Риса. Он был сильный, как бык, и Рис почувствовал, что постепенно уступает противнику. В этот момент он увидел, как Элизабет ринулась на Мейсона, и его сердце сжалось с такой силой, что он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. В следующий миг Элизабет взмахнула сумочкой и ударила Холлоуэя по руке, изменив направление ствола. Пистолет выстрелил, наполнив двор громом разряда.
Взглянув вниз, Рис заметил на своем сюртуке кровь и подумал, что ранен. Но, сбросив с себя тяжелое тело Мейсона, он понял, что тот не просто неподвижен — он мертв. Свинцовая пуля вошла Мейсону прямо в сердце. Его глаза были открыты и смотрели в черное ночное небо, но уже ничего не видели.
— Рис! — Элизабет метнулась к мужу. Покачиваясь, он поднялся. Еще не восстановившаяся до конца нога пульсировала болью. Элизабет приникла к его груди. — Рис!
Он провел ладонью по ее щеке.
— Я в порядке. Холлоуэй мертв, а я… цел и невредим.
— Он стрелял в Ван Меера. Он хотел… хотел убить тебя.
Рис обнял ее.
— И вероятно, убил бы, если бы не ты.
— Монтегю передал тебе мою записку?
Рис кивнул.
— К-как ты узнал, что Мейсон здесь?
— Я заметил его впереди, когда ехал сюда. Я видел, как он свернул в проулок за домом, и последовал за ним, но не успел догнать, чтобы помешать ему выстрелить.
Рис чувствовал, как она дрожит от страха, и обнял ее еще крепче.
— Все будет хорошо, — сказал он успокаивающе, не выпуская ее из своих объятий.
Ему нужно было держать ее вот так, крепко прижимая к себе, чтобы окончательно увериться — теперь жизни ее ничто не угрожает.
Сделав глубокий вдох, он чуточку ослабил руки.
— Все в порядке, но нам нужно позаботиться о Ван Меере.
Элизабет кивнула. Рис посмотрел на нее и увидел на ее прелестных бледных щеках слезы.
