Она оцепенела. Этого не могло быть. Только не Кахилл. Неужели этот ублюдок отнял у нее Кахилла? Покачнувшись, она чуть не свалила металлическую лампу, стоявшую на черном эмалевом столике.
Нет, только не Кахилл.
Ярость взметнулась в ней приливной волной, овладела ею. Сара не заметила, как схватила со столика лампу. Она не знала, что сорвалась с места. С лестницы она сбежала легко и решительно, набирая скорость.
— Денсмор! — Это был не ее голос — он звучал, как в «Изгоняющем дьявола», казался зловещим, потусторонним. Она остановилась у подножия лестницы. — Где ты, ублюдок?
Справа от нее мелькнула тень. Стремительно повернувшись, она увидела, что Денсмор материализовался из темноты, словно призрак или демон. Его лицо было искажено яростью.
— Я же запретил говорить со мной таким тоном! — прошипел он, поднимая руку.
Но Сара не испугалась. В приливе бешенства она вскинула массивную металлическую лампу легко, как перышко, и взмахнула ею, как бейсбольной битой. Кахилл убит, ей все равно, что будет с ней. По похожему на пещеру холлу раскатился оглушительный грохот выстрела, горячий вихрь пронесся слева от Сары, лампа обрушилась на голову Денсмора. Он отлетел к стене, по его виску заструилась кровь, а Сара опять вскинула лампу и принялась молотить его, издавая дикие вопли.
Она не сразу обратила внимание на этот крик. Лампа вдруг показалась ей слишком тяжелой и вывалилась из онемевших пальцев. Медленно обернувшись, Сара увидела, что Кахилл пытается встать. Он держался за грудь и тяжело отдувался, но крови на его одежде Сара не заметила.
— Успокойся, милая, — попросил он. — Даже этого подонка нельзя убить дважды.
Эпилог
Входя в дом, Кахилл набросил на плечи пиджак. Его не покидало хорошее настроение: комиссия признала, что он действовал в рамках самообороны, его административный отпуск закончился. Он скучал по работе, хотя в первую неделю был рад отдохнуть от нее: несмотря на бронежилет, пуля оставила на его теле громадный синяк. Поначалу Кахилл даже думал, что у него сломана пара ребер, но оказалось, он отделался только ушибом. Однако чувствовал себя так, словно жеребец не только лягнул его в грудь, но и потоптался на ней.
Кахилл и Сара выздоравливали вместе. Мать Сары позвонила ей и сообщила, что у отца и вправду был сильный приступ изжоги, но все уже прошло, беспокоиться незачем. Сара тоже осталась невредима. Она жила у Кахилла с тех пор, как утром их отпустили из больницы, предварительно обследовав, сделав рентген и зашив порезы. Кахилл сразу понял, что ему повезло больше, чем Саре.
На первый взгляд казалось, что она тоже легко отделалась. Несколько порезов на руках — четыре пришлось зашивать, остальные затянулись сами. Синяки и ссадины на гладкой коже, которые обработали, как и разбитую коленку, антисептиком. Но Кахилл знал, что он до конца жизни не забудет, как Сара сбежала с лестницы, нагая и неукротимая, как у него на миг замерло сердце, как метали молнии ее глаза на мертвенно-белом лице. В руке она сжимала тяжелую лампу и звала Денсмора, а когда ублюдок прицелился в нее, обрушила на него удар, который сделал бы честь самому Ди Маджо. Задыхающийся Кахилл сам не знал, каким чудом ему удалось выстрелить. Пуля миновала Сару и попала Денсмору в сердце. Денсмор умер прежде, чем лампа размозжила ему череп, но это не остановило Сару.
К тому времени как Кахилл подошел к ней, у ворот послышался вой полицейских сирен. Надо бы открыть ворота, подумал он, но прежде — успокоить Сару. И помочь ей одеться. Он стащил рубашку и набросил ей на плечи. Сара уставилась на рану в груди Денсмора, потом обернулась и отчужденно произнесла:
— Черт бы тебя побрал, Кахилл! Я хотела убить его сама.
А ему хотелось обнять ее, но он боялся причинить ей боль. Он взял ее за неповрежденную левую руку, пачкая ее собственной кровью. Отставляя в сторону разбитую лампу, он изумился ее тяжести. Большинство людей смогли бы поднять ее только двумя руками.
Кахилл открыл ворота, их с Сарой отправили в больницу. От расследования Кахилла отстранили, но товарищи держали его в курсе событий.
Денсмору и в голову не могло прийти, что Сара покинет комнату. В доме повсюду работали крошечные камеры, даже в ванной. Сара постоянно находилась под наблюдением. Комната была крепостью в миниатюре. Окна не открывались, дверь была стальной. Сара выбралась из нее по одной причине: торопясь разделаться с непрошеным гостем, Денсмор забыл запереть дверь.
Кто бы мог подумать, что этот человек окажется убийцей и маньяком? Все его знакомые уверяли, что он славный малый — тихий, застенчивый, но удачливый и решительный в делах. Правда, у него были свои странности, а когда ему в чем-нибудь отказывали, он свирепел. По словам секретаря, с годами его одержимость усиливалась: он мог разозлиться, даже если замечал, что секретарь сдвинул свой стул в сторону.
Гораздо больше сведений удалось добыть из личного архива Денсмора. Милый, робкий Тревор Денсмор убил родного отца из-за деловых разногласий. Зачем он описал это убийство в дневнике, никто не знал, но если бы Денсмор остался в живых, ему предъявили бы еще одно обвинение, а поскольку в Алабаме пока не отменили смертную казнь, он был бы обречен. Психолог из полиции изучил бумаги Денсмора и заявил, что это наглядный образец мышления человека, страдающего манией величия. Тревор Денсмор считал, что он умнее других людей, лучше их и потому заслуживает всяческих благ. В этом и заключалось его мировоззрение: Денсмор был убежден, что он должен получать все, что пожелает, и никакие внутренние запреты для него не существовали. Любое препятствие он либо уничтожал, либо обходил.
Увидев Сару по телевизору, он мгновенно воспылал одержимостью к ней — Кахилл понимал его, поскольку отчасти разделял его чувства — и решил сделать ее своей собственностью. Когда Сара отвергла его первое предложение, потому что была преданна судье, Денсмор устранил «препятствие» — убил судью Робертса. Но Сара ему не досталась. Она перешла работать к Ланкфордам, которых Денсмор считал ничтожными плебеями. Он уже знал, что значит убивать людей, и ни в грош не ставил чужую жизнь. Значение имели только его желания.
Узнав все это, Кахилл пожалел, что нельзя убить мерзавца во второй раз. А что он сделал с Сарой…
После этого она замкнулась в себе. Кахиллу не удавалось достучаться до нее даже теперь, спустя три недели. Синяки и ссадины поблекли и затянулись, швы сняли, Кахилл и Сара жили под одной крышей, но прикоснуться к ней он не смел. Она отгородилась от него невидимой стеной, и он сходил с ума.
Когда он увидел Сару на лестнице, окровавленную и нагую, он обезумел от ярости, решив, что Денсмор изнасиловал ее. До приезда полиции Кахилл успел спросить об этом Сару, и она покачала головой. Но на душе у нее остались незаживающие раны.
Сказалось не только избиение и лобовое столкновение со смертью, но и пережитые шок, горе и ужас. В руках сумасшедшего Сара оказалась беспомощной и никак не могла забыть об этом.
