На рождественский ужин Сьюзен и ее сыновья выбрались в дом неподалеку, где жили Джо и Маргарет Элкинс – ближайшие друзья Борманов во всей округе. Сразу после ужина Борманы поспешили домой. Валери, уложив детей спать, поручила их заботам кого-то из взрослых гостей ее дома и пришла к Сьюзен. Вскоре обе женщины ускользнули от толпы благожелателей, собравшихся в гостиной, уселись на кухне и принялись ждать.
Мэрилин решила ничего не менять: как и в критические периоды полета до этого, она будет следить за новостями дома перед телевизором, в окружении семьи и друзей. В промежутке между телерепортажем и предстоящим маневром она – в длинной красной юбке, подходящей к рождественскому настроению – вывела детей на прогулку по Тимбер-Коув. В рождественскую пору окрестные дома всегда стояли украшенными, однако сейчас Мэрилин с удивлением обнаружила, что на этот раз соседи не ограничились традиционными украшениями. Тротуары на всей улице расцвели самодельными светильниками – в бумажных пакетах горели свечи в честь астронавтов «Аполлона-8». И хотя такое освещение было ненадежным – резкий ветер или опрокинутая свеча могли все нарушить, – огни пока держались.
Мэрилин не могла лично поблагодарить каждого из соседей, и на внимание к ее семье, выказываемое всю неделю, решила ответить другим способом. Вернувшись домой и уложив детей в постель, она пошла в кухню, уставила большой поднос стаканами с яичным коктейлем и отнесла его на лужайку перед домом – собравшиеся здесь репортеры находились далеко от своих семей, и Мэрилин решила передать им частичку праздничного настроения. Затем она вошла в дом и села с гостями перед телевизором.
Уолтер Кронкайт ушел из эфира после трансляции с борта «Аполлона-8», но по-прежнему оставался в нью-йоркской студии. Короткий перерыв не был лишним – он позволял немного отдохнуть и заодно вникнуть в технические материалы, касающиеся включения двигателя. Затем Кронкайт, как и ведущие других телеканалов, вновь вышел в эфир с коротким репортажем о последнем витке, хотя новостей практически не было. Никаких пейзажей, никаких рассказов астронавтов для публики, даже переговоры с операторами почти целиком состояли из потока цифр и технических деталей, которые помогут настроить бортовые системы к запуску двигателя. Кронкайт прокомментировал информацию в суровой манере: или – или.
– Над обратной стороной Луны, без связи с Землей, астронавтам «Аполлона-8» предстоит запустить тот же мощный ракетный двигатель, который вывел их на окололунную орбиту. Он должен вновь сработать отлично, потому что в случае неудачи «Аполлон-8» может навсегда остаться на орбите вокруг Луны. Разумеется, никто не ожидает, что такое произойдет. Двигатель до сих пор работал прекрасно, должен сработать и в этот раз.
Это было правдой, но только относительной. Астронавты, их жены и все сотрудники НАСА прекрасно знали: совершенно надежные системы работают лишь до того момента, когда становятся совершенно ненадежными.
* * *
Незадолго до прекращения связи в конце десятого витка Кен Маттингли произнес фразу, которая стала точкой отсчета для включения двигателя.
– О’кей, «Аполлон-8», – сказал он. – Мы проверили ваши системы. Даем добро на TEI.
– О’кей, – ответил Борман.
Хронометры начали отсчитывать время до момента, когда – как все надеялись – в последний раз будет потеряна связь с Землей. Маттингли, как положено, называл оставшееся время.
– «Аполлон-8», Хьюстон. Три минуты до потери сигнала. Все системы в норме.
Ответа от корабля не последовало.
– «Аполлон-8», «Аполлон-8», вызывает Хьюстон, – повторил Маттингли. – Три минуты до потери сигнала. Все системы в норме. Прием.
– Вас понял, Хьюстон, спасибо. «Аполлон-8», – ответил Борман с явным нажимом на последние два слова, словно отсекая все необязательные разговоры.
Маттингли, отлично понимающий интонации командира, в последующие три минуты сохранял тишину. В этот раз, впервые за весь полет, столь важное событие прошло без четкого обратного отсчета.
Наконец, за считаные секунды перед перерывом связи, капком произнес лишь одну сугубо деловую фразу:
– «Аполлон-8», все системы в норме.
– Спасибо, – ответил Борман.
Потом в канале стало тихо.
* * *
Астронавты в корабле, воспользовавшись паузой, немного посидели в тишине. Наконец-то никаких срочных процедур, никаких оглашаемых с Земли списков необходимых дел. Финальные приготовления к маневру TEI делались по возможности без слов: вслух произносилось лишь самое необходимое, в остальном царила тишина.
Когда до маневра оставалось меньше получаса, Борман вновь заговорил:
– Фантастическая получилась неделя, да?
– Будет еще лучше, – с улыбкой ответил Ловелл, думая о доме.
В следующие 20 минут астронавты занимались разнообразными рутинными делами, в том числе наведением остронаправленной антенны. Сейчас она была не нужна, но, когда они выйдут из-за Луны, она понадобится.
Андерс посмотрел в иллюминатор.
– Надо же, там темнее темного, – сказал он.
Прошло еще несколько минут. Борман взглянул на часы, отсчитывающие время до включения.
– Семь минут, – объявил он. – Подходим к шести.
Как и прежде, астронавты расположились в креслах и пристегнулись, не затягивая ремни. На этот раз корабль необходимо было разогнать на 1083 м/с, доведя скорость как минимум до 2380 м/с – немалое ускорение всего за две минуты. Экипаж вновь должна была прижать к креслам перегрузка, довольно умеренная (меньше 1 g), но после четырех дней полной невесомости и она покажется больше обычного.
Андерс назвал очередные параметры ориентации из полетного плана. В ответ Борман подправил положение корабля относительно вертикальной и горизонтальной оси.
– Готовность две минуты, – объявил Андерс.
Когда истекли последние секунды, компьютер вновь выдал «код последнего шанса» – «99:20».
Ловелл, подавшись вперед, нажал «Исполнить»[55].
* * *
Атмосфера в ЦУП вовсе не походила на ту, какую поощрял Крис Крафт. Его операторы были профессионалами и обычно соблюдали правила поведения в зале, то есть сосредоточивались на выполняемой работе и сводили лишние разговоры к минимуму. Однако во время отсутствия связи эти правила получали послабление, и, хотя при первой потере сигнала общий настрой был довольно напряженным, сейчас ситуация стала привычной. Тишина в наушниках, пустые экраны без телеметрических данных – почему бы не перемолвиться словом с соседом?
Однако нынешний период отсутствия связи отличался от прочих. Меньше чем через 20 минут ЦУП получит известие – либо очень хорошее, либо очень дурное, в зависимости от того, как сработает SPS. Дурное известие, скорее всего, будет означать гибель трех отличных парней. Наученный опытом 23-месячной давности, Крафт уже знал, что такое потерять трех человек, и повторять такой опыт не хотел. Поэтому даже при относительном молчании в зале Крафт все же предпочел бы, чтобы тишина была полнее.
