Вот поэтому Эльза не волновалась. Ею владело совершенно другое чувство, которое она не испытывала доселе. Это был азарт. Она была полна сил и собиралась посвятить себя тому, что завораживало ее с детства. Красоте. Она сегодня будет творить красоту — так, как она это понимает. Она сыграет настоящую блаженную, прекрасную провидицу, умную, уверенную… Она будет пробуждать к жизни души окружающих. Будет помогать.
Как много вокруг прекрасных, талантливых людей, которые просто не верят в себя, потому что привыкли играть в чужом театре! Да что там играть — жить, жить каждый день! Она расскажет им, что можно по-другому, что они зря упускают время. Она станцует им танец перемен. Она сделает их счастливыми. Она станет талисманом этого города — по крайней мере, тех его жителей, которые хотят любви и настоящей жизни. Ведь невеста — это и красота, и предощущение счастья.
Без пяти минут Городская невеста, тихонько войдя в комнату, застала Габи перед зеркалом, воюющей с непокорными кудрями. Она поцеловала ее в макушку, посадила на колени и начала разбирать прическу на локоны, которые через пару часов должны были потрясти своей роскошью публику. У этого ребенка точно будет другая жизнь, даже лучше, чем у нее теперь. Эльза пообещала себе это.
— Мамочка, а сегодня не будет дождя? Я боюсь запачкать платье.
— Не будет, дорогая. Сегодня будет яркое солнце. И самый чудесный день.
Габи тесно прижалась к ней. Как она жила до сих пор, без этого ребенка?
В белом расклешенном платье из расшитой бисером органзы Габриэла снова стала похожа на эльфа. Этим же бисером Ксения по просьбе Эльзы вышила и маску из нежной белой кожи — Маленький ангел Городской невесты тоже должен быть инкогнито. Сама она наденет разрисованную бело-голубую маску, которую расписала Инесса. У обеих будут распущенные волосы — ее кудри как раз отросли и почти сравнялись длиной с неподражаемой прической Габи.
Малышка помогла ей застегнуть корсет на платье и в восхищении замерла.
— Мамочка, ты такая красивая!
Эльза развернула дочь лицом к зеркалу:
— Посмотри, дорогая, ты красивей в сто раз!
Из зеркала на нее смотрели две принцессы — одна взрослая, другая совсем маленькая. Совершенно разные, совершенно прекрасные — той законченной красотой, которую они с сегодняшнего дня будут нести в мир. Эльза взяла маски, оглядела комнату и кивнула Габриэле:
— Ну что, пойдем к друзьям?
Маленький ангел крепко взял ее за руку. Эльза подумала, что, если бы она сегодня хоть в чем-нибудь сомневалась, в этот момент все страхи точно рассыпались бы в сверкающую пыль… Но сомнений не было. Не было волнения, не было страха. Впереди была новая жизнь, и мать с дочерью, не сговариваясь, одновременно шагнули в нее через порог прекрасной комнаты, полностью изменившей их судьбы.
Все остальные ждали у входной двери. Платье Эльзы ни для кого не было новостью, но, когда в конце длинного и широкого коридора, уже две сотни лет служившего главной артерией этого просторного дома, появилась женщина в кринолине, державшая за руку маленькую девочку, все подумали, что это — настоящие привидения первых жильцов этого прекрасного особняка. Когда Эльза и Габи подошли к дверям, этот образ рассеялся, и все восхищенно вздохнули. Эльза же про себя улыбнулась: то ли еще будет! Об ее планах не знал пока никто.
Роль прорицательницы — прекрасная роль. Собравшимся вокруг зрителям Эльза объявила: она Городская невеста — вечная невеста этого города. Она заколдована и не может открыть свое лицо, но может сказать, что будет, и даже — показать это. Она будет приходить на улицы и площади, в парки и скверы, и в каждый визит ей можно будет задать семь вопросов. Она спросит у Мельпомены и, если у той есть ответ, он будет показан. Но Мельпомена отвечает только на личные вопросы — о желаниях, рожденных в душе.
Толпа собиралась все больше, а Эльза все говорила и говорила — вдохновенно, о городе и о себе, о любви, счастье и новых открытиях. Говорила простыми и верными словами, поставленным театральным голосом, используя все накопленное мастерство, все, чему ее учили годами. Она впервые применяла эти навыки для того, чтобы передать свои мысли, и получала от этого особенное удовольствие.
Даже Наташа слушала ее с удивлением, встав как вкопанная возле ящиков для пожертвований. А Эльзу качало на волнах вдохновения. Раньше, в прошлой жизни, это называлось бы «вошла в роль», но здесь не было роли, была только ее личная сила, ее азарт. Она говорила то, во что действительно верила, и в словах ее было столько убедительности, что весь город, казалось, притих.
Тут послышалось:
— Да она же сумасшедшая, обычная городская сумасшедшая… Нормальный человек не может искренне в это верить!
Эльза повернулась к говорившему:
— Да, я точно вне нормы, к которой вы привыкли. Поэтому я и могу ответить на важный вопрос, который вы хотите задать.
Мужчина насмешливо смотрел на нее, и она понимала, что, возможно, от этого диалога зависит успех ее выступления.
— Скажи мне, женюсь ли я?
— А это вопрос о любви, о деньгах или о соблюдении правил?
Мужчина перестал улыбаться.
— Ну, допустим, о любви.
— Тебе ответит Мельпомена.
Эльза, изображая мольбу, протянула руки в сторону Оперного театра, огромный купол которого был виден с этой улицы. Мельпомена улыбнулась ей и едва заметно махнула поднятой наверх рукой. Габриэла, до сих пор стоявшая в толпе неподалеку от Наташи, сделала шаг вперед и заиграла «Прелюдию № 5» Шостаковича: дома они договорились, что эта мелодия, разученная последней, будет первой из семи запланированных. Малышка боялась ошибиться, отложив ее напоследок. Премьера началась.
Номер был удивительным смешением танца и пантомимы, это был настоящий театр, театр одного актера. Теперь Эльза говорила лишь движениями, и выражать свои мысли ей не мешали ни непривычный кринолин, ни неровная мостовая, ни блестевшие отовсюду глаза проходящих мимо зевак. Для погружения в танец ей не нужно было отвлекаться от всех — наоборот, люди вдохновляли ее, даже те, которые не верили. А, может, они даже больше. И окружающие, кажется, почувствовали эту энергию уверенности, хотя танцевала она, отвечая на вопрос всего лишь одного человека.
Смотря мужчине в глаза, Эльза танцевала о том, как важно раскрыть свое сердце тому, кого любишь, как тяжело это и трудно, и о том, что открытое сердце — это всего лишь начало любви. А брак — это долгая любовь, проверенные чувства… Она убеждала его не ждать, а открыться, иначе любимая может испугаться и навсегда покинуть его. И, похоже, он был впечатлен… Его губы задрожали. Он понял. Похоже, он понял! У нее получилось! Эльза едва сдержалась, чтобы не сорвать маску и не расцеловать его, кинувшись на шею. Вместо этого она, без улыбки, сделала полупоклон и громко сказала, обращаясь к мужчине:
— Мельпомена говорит «да». Вы женитесь по любви и будете счастливы.
