В понедельник, последовавший за вечерним разговором в Кентербери, Салливан, Кроуфорд и Лонингем узнали, что Сеймур и Каннингем предъявили им иск. Сэм, однако, заявил, что не станет доводить дело до суда, если они согласятся на restitutio in integrum — раз уж они не смогли купить землю и уже никогда ее не купят. Сэм был уверен, что его теперь уже бывшие коллеги сумеют подыскать аналогичный дом, в котором смогут реализовать свою затею о создании шикарного гостевого дома категории «Ночлег и завтрак». Не владея в «Виллоу-Хаусе» землей, не было смысла вообще этим заниматься, а потому Салливан, Кроуфорд и Лонингем решили не упорствовать. Самоуверенные заявления Сэма о том, что покупка земли — дело уже решенное, заставило их представить новый проект, не имея на руках подписанных документов о купле-продаже, и это стало их роковой ошибкой. Кроме того, архитектурная студия «Сансет проджектс» предъявила им иск о возмещении ущерба и упущенной выгоды, и они были отнюдь не заинтересованы в том, чтобы инцидент получил широкую огласку Они хотели его замять и надеялись, что к концу лета — если им немного повезет — все забудется и тогда они быстренько подыщут для своего проекта какой-нибудь другой дом, хотя, конечно, найти еще один такой «Виллоу-Хаус» — с садами, лугами и даже рощами — было не так-то просто.
В конце лета все Сеймуры были просто завалены работой — особенно Сэм. Он купил в Сайренсестере домик, расположенный не очень далеко от центра, с небольшим садом, и перевез туда все имущество, находившееся в кабинете его дома в Сиссингхерсте — в том числе диван, персональный компьютер, архивные материалы и все свои книги по праву. Кое-какую юридическую литературу ему подкинул Арчибальд — эти книги когда-то принадлежали отцу Сэма, но до сего момента хранились у Арчи. Виолетта отдала сыну старинную металлическую кровать, а еще он купил себе телевизор. На ограде Сэм прикрепил позолоченную табличку, на которой большими черными буквами было написано: «Сэмюель Сеймур-младший. Адвокат». Больше ему пока ничего не требовалось.
Сэм не стал возражать против предъявленного Алисон иска о расторжении брака и разделе имущества. Единственное, на чем он настаивал, — чтобы его не лишали возможности видеться с детьми. Ему, по правде говоря, казалось, что вся эта затея с разводом — не более чем очередная выходка Алисон, потому что никаких активных действий с ее стороны не предпринималось, и складывалось впечатление, что она и ее адвокат просто тянут время. Алисон привозила детей к отцу на выходные, а еще давала Сэму советы по поводу новых штор для его кабинета. Она сказала, что умственной деятельности благоприятствует желтый цвет, а потому Сэм заказал себе шторы приятного красновато-желтого цвета, контрастирующего с зелеными обоями. Кабинет получился довольно уютным. Впервые за долгое время Одри и Алисон хоть в чем-то сошлись во мнении, потому что в один голос заявили: подобный интерьер является наиболее подходящим для кабинета адвоката и даже радует глаз. И было не так уж важно, что в остальных комнатах дома пока отсутствовала мебель. Клиенты Сэма увидят лишь его кабинет, коридор и маленькое помещение с видом на сад, которое Сэм переоборудовал в своего рода комнату ожидания — гораздо более скромную, чем его кабинет, но вполне уютную.
Несмотря на то что Сэм был очень занят устройством своей новой жизни, у него появилась возможность общаться со своими детьми — гораздо чаще, чем раньше. Дети уже провели с ним несколько дней в «Виллоу-Хаусе», играя в крикет или прогуливаясь со справочником в руках по рощам и пытаясь с его помощью определить, какие деревья в этих рощах растут. Сэму пришлось признать, что он в таких делах почти ничего не смыслит. В эти дни Сэм, Алисон и их дети вели себя как сплоченная семья, причем Алисон была гораздо более сдержанной и молчаливой, чем обычно, а с ее лица не сходила меланхолическая улыбка. Однако в воскресенье вечером Сэм неизменно отправлялся в свой новый полупустой дом, а Алисон возвращалась в Сиссингхерст.
Виолетта и Сэм предложили Одри использовать часть «Виллоу-Хауса» для организации задуманного ею бизнеса — если, конечно, он подходит для этого. Сэм, разговаривая с Одри с глазу на глаз, сказал ей, что было бы желательно, чтобы она пожила хотя бы некоторое время с их матерью в «Виллоу-Хаусе». А еще им предстояло решить, что они будут делать с «Винди-Коттеджем». Виолетта в последнее время стала совсем другой: возвращение в родной дом способствовало этим изменениям. Одри решила использовать для новых начинаний не часть дома, а бывшую конюшню, и принялась за выполнение масштабных работ по ремонту здания и превращения его в красивый павильон, предназначенный для проведения выставок мебели, тканей, декоративных предметов, картин, ламп и ковров. Она также решила, что, подготовив должным образом помещение, съездит в Сайренсестер, обратится там в торгово-развлекательные комплексы «Корн-Холл» и «Бингем-Холл» и попросит, чтобы ей регулярно присылали информацию о готовящихся аукционах. Она понимала, что ей придется вложить в свою затею немало денег, однако больше всего ее сейчас волновало отнюдь не это. Пока что ей нужно было собственное жизненное пространство. К счастью, конюшня уже давным-давно перестала быть конюшней, и ее даже некоторое время назад перестроили, хотя никакого применения для нее так и не нашли. Лошадей уже давно сначала передали в конюшню близлежащей деревни, где им обеспечивался более качественный уход, а затем — после смерти Теобальда — вообще продали…
Виолетта поехала куда-то за покупками и вскоре должна была вернуться. Одри зашла на кухню и поставила чайник на плиту. Когда чай был готов, она села за большой деревянный стол с уже довольной потертой крышкой и стала прихлебывать из чашки, глядя в большие окна на красивые луга позади «Виллоу-Хауса». Она чуть не замурлыкала от удовольствия, стараясь даже не вспоминать о том, что еще совсем недавно была готова без каких-либо сожалений расстаться со всем этим навсегда.
Допив чай, девушка решила неторопливо пройтись по дому, воскрешая в памяти прежнюю жизнь: запахи, звуки, интерьер — все, что было ей так хорошо знакомо и являлось ее частью.
Одри стала подниматься на второй этаж, всматриваясь в окружающую обстановку, как будто она видела все это первый раз в жизни. Кое-что тут требовалось лишь слегка подправить, а кое-что — полностью заменить (например, шторы и занавески), однако с этим можно было не торопиться. Пока что с помощью тщательной уборки удалось совершить настоящее чудо перевоплощения, и Одри снова и снова мысленно благодарила людей, которые приложили к этому руку, узнав, что дом опять стал собственностью Сеймуров. Поднявшись на второй этаж, Одри направилась на чердак.
Чердак. И как это она не вспомнила о нем раньше?
Через крошечные окошки сюда, на чердак, проникал тусклый свет. Одри пришлось идти очень осторожно, чтобы не удариться головой о какую-нибудь из балок. Хранящиеся здесь предметы были разложены в определенном порядке, однако все покрывал толстый слой пыли. Здесь лежали старые зеркала, которые еще вполне можно было использовать, потертые табуретки и прочие — не менее потертые — предметы мебели, которые когда-то много лет назад решили не ремонтировать, а просто отнести на чердак. Одри осмотрела их и пришла к выводу, что многие из них вполне можно отреставрировать. Еще здесь лежало много старых книг — настолько старых, что казалось, стоит раскрыть их — и из них тут же повыпадают страницы. Одри сдула пыль с одной из них и, взглянув на обложку, увидела, что это роман Шарлотты Бронте «Городок». Полистав страницы, она натолкнулась на слова «Дженнифер Сеймур». Одри стала перебирать остальные книги и увидела среди них произведения сестер Бронте, Эмили Дикинсон, Элизабет Барретт Браунинг, Кэтрин Мэнсфилд, Гертруды Стайн, Джейн Остин, Эдит Уортон, Джордж Элиот…
